Сучи дети! заорал он на русском вдогонку брошенному камню.
Я остановился, сложился пополам. Сестра не обратила внимания, бега не замедлила. А вот Адаша с тревогой оглянулась. Я успокоил её взмахом руки. Побежала дальше.
«Ах, 'Кузьмич», «Кузьмич»! я изо всех сил сдерживал себя, чтобы не рассмеяться в голос. Значит, камень, ножницы, бумага, небо, облака белогривые лошадки Не доглядели мы, не доглядели. Хотя, «Кузьмич» вряд ли мог Яниса научить такому. Просто пацан случайно подслушал и запомнил про «сучьих детей».
Я выпрямился и уже спокойным шагом подошел к «полю Куликову».
Сестра уже не плакала. И сейчас, наблюдая за ней, я не мог сдержать улыбки. Все мамы одинаковы. Сколько раз я сам наблюдал такую же реакцию моей мамы, когда возвращался домой в таком же виде, как Янис в данную минуту.
Сестра вертела сыночка во все стороны, допытываясь, все ли кости целы; потом с криками «мальчик мой» прижимала к себе и целовала; потом неожиданно отставляла его и начинала ругать за то, что полез в драку; потом опять поцелуи; потом проклятия в сторону шпаны, обидевшей её мальчика. В моем детстве иногда мама еще и подбавляла мне пару-тройку раз по заднице, чтобы я крепче усвоил урок и не лез, куда не нужно, или не связывался, с кем не нужно. Сестра сейчас удержалась вот и вся разница!
Пойдем в дом. Неудобно. Вон, уже люди смотрят! я наклонился к Марии.
На сестру этот довод подействовал. Она, наконец, оторвалась от Яниса, поднялась, взяла его за руку. Пошли в дом.
Адаша! Его помыть бы надо! попросил я нашу новую хозяйку.
Вы идите к себе! Адаша сразу согласилась, словно была виноватой. Я сейчас принесу и тазики, и воды.
Из-за чего подрались? спросил племянника.
Грязным турком назвали! доложил Янис, не то гордясь, не то переживая.
Как ты это понял? удивилась сестра.
Один из них говорил по-нашему.
По-турецки?
Янис кивнул в ответ.
В общем, все было понятно. Четверо пацанов, греки. Увидели незнакомца. Стали выяснять. Удивились имени. Янис сказал, кто папа, но сам сказал, что грек. Ему в ответ: какой же ты грек, если по-гречески ни-бе, ни-ме Ты грязный турчонок! Тут и понеслось.
Больно было? поинтересовался я.
Нет!
Сам успел кому-нибудь врезать?
Брат! сестра не удержалась, считая, что я веду абсолютно непедагогичную беседу.
Да! Янису нравилось. Этому, который назвал!
Молодец! я потрепал племянника по макушке.
Чему ты его учишь? сестра все равно не могла смириться с моими методами воспитания
Пойду Адаше помогу! я решил избежать ненужных пререканий.
Когда мы с нашей маленькой хозяйкой поднялись в комнату, Янис уже стоял голый. Поставили его в тазик. Сестра и Адаша начали его умывать. Я сидел в сторонке.
Вот что ты так улыбаешься все-таки сестра никак не могла угомониться. Чтобы Янис не до конца понял, о чем дискуссия, говорила на греческом. Твоего племянника чуть не убили, а ты улыбаешься!
Мамы, мамы Чуть не убили!
Я улыбаюсь, потому что горжусь своим племянником, сестра!
Ты гордишься тем, что он дерется?
Да, представь себе! я чуть повысил голос, чтобы немного охладить пыл сестры и заставить её прислушаться к голосу разума. Мария! А ты как себе все представляешь
Мария даже перестала лить воду, пока не понимая, к чему я клоню.
Ты думаешь, что он всю жизнь будет рядом с тобой? Всегда будет держаться за твою руку или за юбку? И ты всю жизнь собираешься заслонять его от любого дуновения ветерка?
Сестра приходила в себя. Я перешел на турецкий, чтобы и Янис услышал, что я скажу.
Он мальчик! Он будет каждый день выбегать на улицу поиграть. И, поверь мне, еще не раз и не два будет драться со сверстниками и приходить к тебе с разбитым носом. Это неизбежно. Такова обычная жизнь любого нормального мальчишки! Через сто лет будет так! Через двести, через пятьсот! Так почему я не должен радоваться тому, что мой племянник не струсил, не побежал
с плачем к тебе, не укрылся за твоей юбкой, а дрался Дал отпор! Почему я не должен радоваться тому, что растет мужчина, который, когда вырастет, спрячет тебя за своей спиной и прибьёт каждого, кто посмеет поднять на тебя руку!
После такой речи не могла не установиться мертвая тишина.
По взгляду сестры было понятно, что она признала, что я прав.
Папа! Папа вышел во двор с кинжалом, не задумываясь, чем это ему грозит. Сама тому свидетель! Но не стану бить крупным калибром. Сама все понимает!
Выслушав меня, эта глупыня перевела взгляд на Яниса, который стоял в тазике и все еще пытался осмыслить до конца, что я сказал.
Сестра обняла мокрого нахохлившегося Яниса.
Мой герой! прошептала, роняя слезинку.
Напряжение схлынуло. Все расслабились, заулыбались.
Конечно, герой! подхватила Адаша.
Герой заслужил мороженого! решил я. Янис! Хочешь мороженого?
А что это? Янис за ответом обратился к маме.
Но и Мария не имела представления, о чем идет речь. Теперь они оба вопросительно посмотрели на меня.
Самая вкусная вещь на свете! я держал интригу.
Конечно, хочу! Янис поверил на слово.
Адаша! В Одессе есть мороженое для героев? Джелати? уточнил я, поворачиваясь к нашей хозяйке.
Вот ты спросил! фыркнула она в своей манере, оскорбившись. Конечно, есть! Еще Де Рибас выписал мороженщика из Италии. Ступайте к Памятнику. В театре или в кофейне отеля «Петербург» найдете!