А вскоре пришло сообщение, что призванный в армию Емелин сбежал из эшелона. Куда он скрылся было неизвестно. От соседей в «доме грузчиков» стало известно, что недавно ездил Емеля за грибами в деревню Овинники, что возле берега Рыбинского моря. В деревне побывал Семиков. Он выяснил, что действительно приезжал Емеля в деревню, ходил по грибы, пил молоко в доме пастуха. Пастух показал, что парень тот был ему незнаком, за молоко пытался заплатить, но он не взял денег, потому что, эка там, полкринки от своей-то коровы, и на просьбу сотрудников милиции обещал сообщить непременно в город, если Емеля снова появится в деревне...
Осенью поступила телефонограмма о вскрытом вагоне с продуктами. Где был вскрыт вагон в городе или на разъездах оставалось пока загадкой.
Семиков в эти дни контролировал подготовку в городе бомбоубежищ и щелей, мотался по улицам целый день, Кондратенко сидел в эвакопункте на проверке прибывающих в город эвакуированных.
Даже Демьянов не спрашивал больше о мануфактурном деле. Тем не менее Коротков в свободное время искал. Искал еще один сотрудник участковый оперуполномоченный левобережного отделения милиции Гладышев Порфирий Аниканович.
3.
Был он бывший агроном. Пришел на работу в милицию вроде бы до смешного случайно. Однажды на колхозном собрании стал упрекать некоторых колхозников в том, что те по дороге домой дергают с полей то морковку, то свеклу, а то и кочан капусты унесут. Колхозникам этот упрек показался пустячным, и один из них бросил реплику:
Тебе бы, Порфирий Аниканович, в милицию, а не агрономом...
А что, спасибо за совет! без обиды ответил Гладышев.
На другое утро он зашел в отделение милиции к начальнику. Тот посмеялся было, стал успокаивать агронома. Но Гладышев признался, что еще в парнях он несколько месяцев до службы в армии работал постовым милиционером возле городского перевоза, что работа ему нравилась. Агрономом же стал вот как: там, где он служил, был техникум, в техникуме училась его будущая жена, она и сагитировала его в техникум. Поступил после армии и выучился тоже на агронома. Женился на той студентке, вернулся к родителям. Агроном хорошая профессия, но больше лежит душа у Гладышева все же к милицейской работе. Выслушав все это, начальник протянул ему лист бумаги. Это для того, чтобы написал он заявление о приеме на работу. В колхозе, конечно, не хотели отпускать, но все же Гладышев стал оперуполномоченным по своей левобережной стороне. Всем казалось, что способен он только, подпрыгивая, бегать по полям, следить за глубиной пахоты, нормой высева семян, ругаться с трактористами, выступать на собраниях. Но он умел и в милицейских делах разбираться так же дотошно, как в агрономических. А главное, доводил их до конца. Это нравилось Короткову в нем, он был всегда рад услышать его по телефону, увидеться с ним с глазу на глаз, поговорить о раскрытом преступлении, поболтать о погоде или о видах на урожай...
В этот октябрьский день сорок первого года, когда по сообщению Совинформбюро наши войска вели ожесточенные бои с немцами на Вяземском, Брянском направлениях, когда внизу по берегу левой стороны Волги сотни людей рыли противотанковый ров, когда по улицам города шли, дружно вбивая сапоги в стылую по-осеннему землю бойцы истребительного батальона, они встретились возле каменного крыльца райотдела милиции.
Это кстати, Петр Гаврилович, обрадованно сказал Гладышев, протягивая руку. А я только-только собирался звонить тебе.
Что-нибудь со складом? спросил Коротков.
Он имел в виду топливный склад возле железной дороги, который повадились посещать воришки: то бревно, то уголь, то доски утянут. Понемногу, незаметно, а бывают.
Нет, я насчет мануфактуры. Приехал наконец-то из деревни дядя Вася.
Это кто такой?
Он сторожем был весной при маслозаводе. А на лето уехал в деревню, астмой мучается старик. Ждал его. Не очень-то надеялся, но на всякий случай ждал.
Ну? нетерпеливо перебил Коротков, приглядываясь к впалым щекам участкового.
Тот вскинул голову, из-под козырька тоже присматриваясь к Короткову.
Видел старик лодку-моторку. В дождь шла снизу от элеватора.
Именно снизу?
Вот в чем и дело.
Коротков замер даже. Он отыскал глаза Гладышева, бесцветные, как глаза новорожденного, и в них увидел торжество. А подбородок не брит, да и щеки в белесой щетине.
Бегал ты сегодня много. Смотрю, не побрился даже.
Пришлось. На Ветке женщина угорела. Рано топку скрыла. Говорят, только что была бодрая да веселая. А тут раз, и нет ее. Может, позарились соседи, комната у нее большая в жактовском доме. Ну вот, с врачами ночью проверяли.
Спать шел бы тогда...
Коротков старался быть спокойным. Ему все казалось, что в этом рассказе нет ничего ценного для раскрытия преступления довоенного теперь уже времени.
Но ты постой, вот теперь рассердился Гладышев. Тебя что́, не интересует этот человек. Он не сегодня-завтра уезжает. Сын у него техником на заводе, отправляют сына со станками по Волге на Урал. И старик с ним. Не хочет оставаться.
Не хочет оставаться, повторил Коротков. А насчет твоего сообщения так скажу я тебе, Порфирий, это просто находка. И мне надо повидать старика.