Пойдем.
Гладышев откровенно зевнул, но теперь Коротков сделал вид, что не заметил. Не до сочувствия. Не до спанья, когда тревожное время все сгущается и сгущается вроде грозовых туч над головой. Поезда с ранеными, самолеты чужие в небе, пламя зажигалок на крышах домов, противотанковый ров, видный отсюда с пригорка, от райотделения, а на Вяземском направлении немцы снова продвинулись, и под Ленинградом плохи дела, и на Южном фронте враг впивается все глубже и глубже в тело России.
Слыхал? сказал Коротков, пристраиваясь к длинному подпрыгивающему шагу Порфирия. Уже Калинин упоминается в сводках, а это, брат, тебе до Москвы недалеко. Пора бы и нам с тобой в окопы. А?
Гладышев пожал плечами как-то нервно и даже замедлил шаг.
Скажут, пойдем в окопы, ответил он с раздражением. А то, если все мы начнем распоряжаться собой...
Он угрюмо добавил:
Это не мои слова. Начальника. Пришел я к нему на днях. Мол, заявление я давно подал в военкомат, что кадровый военный и хочу добровольцем в дивизию, которая в области формируется. А он раскричался. Если все начнут командовать, то бандитов да спекулянтов один он будет собирать по щелям. Так и сказал. Попросту выгнал. Психованный какой-то был. Может, потому, что слухи опять в городе. Будто двух работниц с завода затянули в подворотню. На деле ничего такого, может, знаешь. Верно, подростки потянули бабенок за юбки, так те сами их отшили. Дело с концом, а слухи ползут. Кто-то распускает слухи. Для паники...
Он остановился, вытянул из кармана окурок.
У тебя вроде зажигалка есть?
Коротков чиркнул колесико зажигалки, запах бензина метнулся в нос, и Гладышев склонился к пламени:
Только слухи, знаешь, не вор, не задержишь.
Это верно, согласился Коротков. А насчет заявления, так и мое тоже лежит в военкомате с начала войны.
Они прошли несколько переулков, спустились в овраг, заросший пожухлым бурьяном, заваленный хламом, поднялись снова на улицу и вошли во двор возле барака. За бараком подымалась темная громадина маслозавода, от нее доносился мерный гул машин.
Дома ли только? усомнился Гладышев, открывая обитую войлоком дверь. Может, к сыну успел уже уйти.
Дядя Вася был дома. Грузный старик в ушанке сидел за табуретом, на котором лежала дратва, и подшивал валенок. Он вскинул голову, сквозь стекла очков
разглядывая пришедших.
Опять к тебе, Василий Евлампиевич, обратился Гладышев. Еще раз поподробнее про ту лодку.
Старик отложил шило, поглядел на Короткова, кивнул ему. Коротков присел на краешек скамьи:
Точно, что она шла снизу? И когда это было?
По весне. Лед еще шел сверху. В тот вечер приехали подводы из одного колхоза, семена привезли. Позвонил я инженеру, тот разрешил принять мешки по акту. Ну, сгрузили они мешки в склад, написал я им бумагу, и они уехали. А я пошел обратно в караулку и тут увидел эту лодку.
Не разглядели цвет и какая она?
Да обычная, как у рыбаков. Подумал я еще и куда гонят человека в такую темень да дождь.
И куда она ушла?
Вот этого не знаю. Похоже, что на ту сторону, к сплаву.
Старик проводил их до двери и здесь спросил:
Как думаете, дойдет фриц до города? Все раздумываю ехать с сыном или оставаться.
Мы столько же знаем, сколько и вы, ответил виновато Коротков. Кто знает, как повернется война.
4.
Подошел Гладышев, разворачивая клочок курительной бумаги.
Ну, как данные?
Данные что надо, ответил Коротков. Я думаю, что это все же Павлов или Емеля. А может, и оба вместе. Вниз они шли на веслах, вверх на моторе.
Но Павлов не брал моторки со спасательной станции.
Но мог взять у кого-нибудь.
Мог. Но у кого? Опять та же сказка про белого бычка.
Да, но теперь я почти уверен в том, что вывозили мануфактуру на лодке.
Коротков посмотрел на тот берег, на длинную цепь плотов леса напротив острова. Длинной лентой, желтой и бугристой, тянулся пляж там совсем недавно он купался, совсем недавно. И на плотах сидел рядом с рыбаками. Смотрел, как они опускали сети в черные заводи между плотами, как вытаскивали быстро подсачком сверкающих плотичек.
Ошибся, наверное, дядя Вася. Не могла моторка там пристать. Не тащили же они далеко украденный товар на своих плечах. Берег пустынный. Да еще мотор. Жители давно бы приметили такое дело, сказали бы нам. Значит, брали лодку они в городе. Вероятнее всего у казармы. Вон там... Ближе к магазину.
Он кивнул на красные пеналы зданий на берегу реки, поблескивающие стеклами.
Да, может, и там. Взял лодку с мотором у кого-то и поехал.
Вот то-то и оно. Надо еще раз проверить всех, кто имеет лодки с моторами. Ты на этом берегу проверь, а я там пройдусь еще разок. На предмет выходили на них на реку или нет.
Хорошо, согласился снова Гладышев. Ты куда сейчас?
В город. А ты?
Я в отделение. Должен ко мне один человек прийти. Прибыл с эвакопоездом. Проверку на эвакопункте прошел. Сам из бывших уголовников. Отрабатывал на Беломор-канале, потом на Москве-канале был уже по вольному наему. Жил в Гжатске. Прибыл к нам и просится остаться в городе. На Кузьминской жила его сестра. Она эвакуировалась в Уфу с дочками. А он не знал этого. Прихромал к ней, взял ключи у соседей и устроился в комнате. Нога ранена была когда-то у него.