Ты же понимаешь, что справиться с ним может только Дамблдор, больше никто. Не валяй дурака, Лили, посмотри на себя в зеркало: ты похожа на баньши, только рыжая. Как давно ты приводила себя в порядок?
В зеленых глазах Лили мелькает отчаяние. Она смотрит на ребенка, которого крепко прижимает к себе, и медленно произносит:
Я, наверное, и забыла об этом. Не помню, когда последний раз мыла волосы или меняла одежду. Боюсь выпускать Гарри из рук. А ванная внизу, за кухней, маленькая и тесная. Туда ребенка не возьмешь.
Мэри уверенно протягивает руки ей навстречу.
Я присмотрю. Честное слово, ничего не случится. У меня, как ты помнишь, хорошо с защитными чарами.
Лили смотрит на нее с сомнением, но потом все же аккуратно кладет Гарри в подставленные руки и морщится. На ее лице мелькает знакомое и давно забытое выражение, и Мэри на мгновение оказывается в прошлом.
Зато плохо с историей магии, замечает она с кривой улыбкой. Я быстро. Если заплачет, соска лежит на полочке у люльки. Шуметь ни в коем случае нельзя. Ты бы знала, сколько раз я применяла «Оглохни»!
Мэри садится в низкое кресло с торчащими во все стороны нитками и улыбается Гарри. Тот смотрит на нее с любопытством, с каким обычно смотрят полуторагодовалые дети, и тянется к серебряной цепочке на ее шее. Мэри касается его носа кончиком пальца.
Ты вылитый Джеймс, произносит она тихо. Ни с кем не спутаешь. А вот глаза мамины, очень красивые глаза. Думаю, в школе у тебя будет толпа поклонниц.
Гарри крутит цепочку и увлеченно причмокивает. И как только его угораздило стать частью Пророчества? Из всех детей Англии именно он.
Лили возвращается спустя десять минут раскрасневшаяся, с мокрыми волосами, в темных штанах и голубой блузке. Она размашистым шагом подходит к Мэри и крепко ее обнимает. Они обе ничего не говорят слова совершенно лишние. Важно только это объятие.
Все кажется, что я пытаюсь проснуться, Лили садится на краешек кровати и наблюдает, как Гарри играет с плюшевым котенком. И не могу. Потом вспоминаю, где я. Эйлин все пытается со мной заговорить, а я молчу. Ужасно некрасиво, наверное.
Мэри смотрит на нее украдкой.
Она под Конфундусом?
Нет, Лили устало трет глаза. Я встречала ее несколько раз на платформе. Она всегда такая.
Я видела Снейпа, Мэри поглядывает на часы, стараясь вспомнить, во сколько должна вернуться в школу. Я помню, как мне было его жаль, когда ты перестала с ним разговаривать. Он обещал проторчать всю ночь в холодной галерее, если ты не выйдешь.
Лили дергает плечом. Воспоминания о школе ей наверняка неприятны сейчас, потому что школа это Джеймс, а он большая незаживающая рана. Мэри мягко гладит ее по руке и поднимается с кровати. Они обязательно поговорят еще, много раз.
Ты не останешься? по взгляду Лили непонятно, радует ее это или огорчает.
Не могу, Мэри проверяет, на месте ли палочка. Дамблдор сказал, что я не должна вызывать подозрений, а для этого большую часть дня мне нужно быть на виду. Хотя, конечно, если МакГонагалл начнет задумываться о том, что я делаю в школе, она может прийти к разным выводам.
Лили снова обнимает ее, и Мэри с грустью вдыхает запах ромашкового шампуня. Все неправильно, абсолютно все. И она решает, что ее проблемы побудут пока вместе с ней. Кому какое дело до живых, если они все еще живы?
Северус
На четвертый месяц преподавания он окончательно понимает, что это самое преподавание ему не нравится совсем. Может быть, дело в зельеварении, где нужно следить за каждой мелочью и постоянно проверять, не нарушает ли кто-то из учеников технику безопасности. А они пытаются нарушить ее постоянно, учитывая, что треть из них крутит головами, смотрит в потолок или записывает слишком медленно. Вот если бы выпросить себе Защиту от Темных искусств Она всегда привлекала его чуть меньше, чем сами Темные искусства. Зельеварение удавалось ему на редкость хорошо, потому что дома, до школы, он был довольно неуклюжим но Слизнорт, хоть и посматривая свысока, но все же подтолкнул его к успеху.
Смит! он окликает ближайшего к нему ученика с нашивкой Гриффиндора на джемпере. Что я сказал делать с имбирным корнем?
Натереть его, сэр.
И где терка? Северус раздраженно поджимает губы. Ваше зелье никуда не годится. Придете завтра вечером на отработку вместе с мисс Пирс.
Смит закатывает глаза и отворачивается. Конечно, почти никому из первокурсников зельеварение не нравится, и это понятно: предмет один из самых сложных на первом году обучения. Это не идиотский уход за магическими существами или история магии.
Класс пустеет, и Северуса резко выкидывает в настоящее. Уроки хороши только тем, что ненадолго отвлекают его от мыслей о смертях, о будущем, о том, что подразумевает Дамблдор, беспокоясь о Пророчестве, о том, что нужно появиться перед Лордом, который велел быть у Малфоев завтра вечером. Самое главное продолжать работать с окклюменцией. Без нее он погубит всех и себя, и Лили.
Вы заняты, Северус? МакГонагалл заглядывает в кабинет. Ее круглые очки некрасиво увеличивают и без того большие глаза. Нужно обсудить вашего студента.
Опять! А завтра четверг значит, наверняка будет очередное собрание. Северусу неприятно об этом думать, но ему кажется, что в итоге он или втянется в эту сумасшедшую карусель с рейтингами и баллами, либо уйдет.