Понимая, что должна срочно отыскать Гарри, она не знала, куда бежать. В школе же правил бал хаос, а еще жуткий страх, усугубленный оскаливающейся, плавающей в воздухе над Астрономической башней Черной Меткой. В какой-то момент вдруг все затихло, и Гермиона смогла найти Гарри Поттера и профессора Дамблдора. Бедного профессора Дамблдора
Гарри казался безутешным. В Хогвартсе по-прежнему царил беспорядок, и Гермиона была просто вынуждена помочь профессору МакГонагалл эвакуировать всех тех, кто в страхе перед возвращением Пожирателей, хотел срочно покинуть школу.
Тогда же она узнала, что в этой суматохе Малфой исчез. Скорее всего, сбежал вместе с приспешниками Волдеморта, атаковавшими замок. Гарри оказался прав: Драко Малфой был одним из них, и все его поступки доказывали именно это.
О том, что произошло накануне в туалете плаксы Миртл, Гермиона так никому и не рассказала
Вскоре после этих событий, уже оказавшись в Норе, она сильно заболела. И была больна очень долго, по капелькам возрождая в себе какие-то светлые и счастливые воспоминания, способные помочь ей избавиться от безысходного мрака, с того вечера поселившегося в душе. Мрака, похожего на маленького дементора, который медленно, но верно убивал Гермиону, высасывая из нее все светлое и прекрасное, что было в жизни до того, как...
Она прошла через разные периоды: от ненависти к Драко Малфою до полного отвращения к самой себе, до обвинений себя в том, что позволила это насилие. Чаще всего она искренне ненавидела и презирала Драко, считая его редкой мразью. Но проходило время, и Гермиона начинала винить во всем произошедшем лишь себя саму.
«Вдруг я дала ему повод? Вдруг это по моей вине он повел себя так мерзко, по моей же вине начал хотеть меня и, в конце концов, решился изнасиловать?»
И эти горькие мысли тоже заставляли ее вздрагивать от ненависти, только уже к самой себе.
Поначалу она думала, что болезнь связана именно с той непроглядной тьмой, в которую ее заставил погрузиться Малфой, но потом появилось нечто странное Гермиону начало тошнить.
Милая как-то утром, поначалу помявшись, решилась обратиться к ней расстроенная Молли. Скажи, ты не позволяла ничего лишнего какому-нибудь молодому
человеку?
Охваченная паникой, что миссис Уизли могла как-то узнать о поступке Малфоя, Гермиона замерла.
«Может быть, она тоже думает, что я сама сама разрешила это?»
Снова вспомнив, как практически перестала ему сопротивляться, Гермиона почувствовала, что всей душой презирает собственную слабость.
Просто очень похоже, что ты беременна, девочка, вздохнула миссис Уизли.
Нет Это невозможно, смогла лишь затравленно прошептать Гермиона.
Молли недоверчиво взглянула на нее.
Что ж Что случилось то случилось. Теперь нужно решить, как жить дальше пробормотала она и вышла из комнаты.
Гермиону не спрашивали напрямую, кто отец ребенка, сама же она так никому ничего и не сказала. Живот постепенно рос, хотя она и пыталась поначалу игнорировать этот факт. Жизнь пришлось изменить. Гермиона жалела, что не может больше принимать участия в войне, и поначалу даже рвалась в бой, смутно надеясь, что какое-нибудь случайно попавшее заклинание благополучно избавит ее от беременности, а то и от жизни. Но друзья не позволили рисковать ни собой, ни еще не рожденным младенцем.
Когда же ребенок, наконец, родился, никто из ее друзей не посмел прокомментировать поразительно светлые волосы мальчика и его серые глаза. Хотя она и не обманывалась на этот счет, зная, что подозрения есть почти у всех.
Потом война закончилась, наступил мир, и Гермиона услышала, что перед самым ее окончанием Драко Малфой погиб. Волдеморт замучил его до смерти, перед этим заставив смотреть на предсмертные мучения матери, предавшей, как он считал, своего господина. Узнав об этом, она оказалась охвачена целым сонмом противоречивых чувств. Она искренне ненавидела Малфоя за то, что он сделал. Но смерти, особенно такой смерти, желать ему все же не могла. И не желала.
Малыша она назвала Оскаром в честь своего деда. И уже совсем-совсем скоро эта невинная маленькая жизнь стала центром ее мира. Именно теперь Гермиона поняла, что такое самая сильная любовь любовь матери к своему ребенку. Стало уже неважно, при каких обстоятельствах эта жизнь зародилась в ее теле. Мальчик был ее частичкой и казался самым прекрасным существом на этом свете
Глава 2
Крупный мужчина со спутанной копной длинных светлых волос неподвижно лежал на койке в одной из камер магической тюрьмы Азкабан, как, впрочем, делал это на протяжении большей части времени последние несколько лет. Посетители к нему приходили крайне редко, а на грубые насмешки охранников он вообще никогда не реагировал. Этого волшебника, некогда знаменитого и влиятельного, теперь, казалось, абсолютно не занимало и не волновало ровным счетом ничего.
Сейчас он, конечно, выглядел не таким крепким и статным, как в свои лучшие дни: скудный рацион Азкабана, к тому же откровенно игнорируемый узником, давал о себе знать. Охранники уже привыкли уносить его паек практически нетронутым. Иногда он получал какие-то пакеты от своих адвокатов, но они были запечатаны, что тоже казалось удивительным. На провокации заключенный не поддавался, режима не нарушал, свиданий не ждал из-за чего в глазах надзирателей слыл на редкость скучным экземпляром.