Шрифт
Фон
Ахилл
Будь другом, Диомед, не говори
Ни слова из того, что расскажу я,
Придирчивому ворчуну Улиссу:
Во мне он вызывает тошноту
Своею снисходительной улыбкой.
Ты к амазонке вестника послал?
Неужто это правда?
Слушай, друг,
Но мне не возражай ни словом. Понял?
Любим я этой женщиною странной
То фурией, то грацией, и сам
Клянусь как Стиксом, так и всем Аидом,
Всех эллинок презрев, ее люблю.
Ты?
Да. Но свято чтит она обычай,
Который запрещает ей любить
Того, кто ею в битве не повержен.
Я и послал
Безумец!
Но послушай,
Ужель и ты себе представить можешь
Лишь то в подлунном мире, что случалось
Увидеть голубым глазам твоим?
И ты решил?.. Скажи: решил?
Так что же?
Нет ничего особенного в этом.
Ее на бой ты вызвал лишь затем,
Чтоб ей
Клянусь Кронидом-громовержцем,
Я не боюсь ее. Скорее вступит
Ее рука с ее же грудью в битву
И, сердце ранив, возгласит: «Победа!»
Чем ею вред она мне причинит.
Покорен буду я ее желаньям
Недолго месяц или два. Не рухнет
Изглоданный волнами древний Истм
От этого. Затем я стану снова
Она сама сказала так свободен,
Как зверь в лесу. А если согласится
Она со мной уехать, буду счастлив
С ней разделить престол отцов моих.
Диомед
Улисс, прошу, иди сюда.
Пелид,
Царицу вызвал ты опять на битву.
Ужели утомленными войсками
Осмелишься ты снова рисковать?
Тут дело, друг, не в риске и не в битве.
Он просто ей задумал сдаться в плен.
Как!
Заклинаю, отвернись скорее!
Он хочет?..
Ты же слышал: с ней схватиться,
Пылая гневом, как бойцу пристало,
Разбить ей щит, из шлема высечь искры,
И все это затем, чтоб побежденным
Во прах у ножек амазонки пасть.
Да в здравом ли рассудке сын Пелея?
Да от него ль ты слышал, что
Улисс,
Прошу тебя, сотри ты с губ улыбку,
Клянусь богами, увидав ее,
Зуд в кулаках я тотчас ощущаю.
Клянусь Коцитом огненным, я должен
Знать, правда ль то, что я услышал здесь!
Прошу тебя, ответь мне, сын Тидея,
И клятвой подтверди свои слова,
Чтоб у меня сомнений не осталось:
Решил ли он царице сдаться в плен?
Ты сам слыхал.
Он хочет в Фемискиру
Уехать?
Диомед
Да
И дело всей Эллады
Борьбу за Трою он, умалишенный,
Оставить хочет, как игру дитя,
Нашедшее забаву поновее?
Юпитером клянусь, что да.
Не верю.
И он со мной о Трое говорит!
Что?
Что?
Сказал ты что-то?
Я?
Да, ты.
Сказал я, что о Трое говоришь ты.
Да, спрашиваю я, как одержимый,
Ужель забыл ты, как минутный сон,
Борьбу за Трою, дело всей Эллады?
Запомни, Лаэртид, что, если даже
Провалится под землю ваша Троя,
И озеро над нею разольется,
И к флюгерам ее ночами станет
Привязывать челнок седой рыбак,
И щука во дворец царя Приама
Вселится, и блаженствовать на ложе
Елены будет пара выдр иль крыс,
Я и тогда останусь равнодушным.
Тидид, клянусь я Стиксом, он не шутит!
Аидом, Стиксом и Лернейской топью,
Земным, подземным и небесным миром
Клянусь тебе, Улисс, что не шучу
И что решил увидеть храм Дианы.
Лернейская топь болото к югу от Аргоса, где, по преданию, жила опустошавшая окрестности девятиглавая гидра, убитая впоследствии Гераклом.
Одиссей(вполголоса, Диомеду)
Тидид, будь добр, не отпускай его
Отсюда.
Я? Попробую. Но прежде
Будь добр свои мне руки одолжить.
Ахилл
Ну что, согласна? Говори: согласна?
Пелид, она согласна и уже
Идет сюда. Но с ней слоны, собаки
И целая толпа наездниц диких.
А что на поединке делать им?
Пусть. Это дань обычаю. За мною!
Клянусь богами, сметлива царица!
Ты говоришь, с ней псы?
Да.
И слоны?
Пелид, поверь, смотреть на это страшно.
Иди она под Трою, чтобы штурмом
Взять лагерь двух Атридов, и тогда бы
Свирепей не казалась рать ее.
Зверье у ней такое же ручное,
Как и она сама. За мной!
Диомед
Безумец!
Связать его! Что ж вы стоите, греки?
Нет, поздно: амазонки здесь. Идем.
Явление двадцать второе
Верховная жрица, она бледна. Множество жриц и амазонок.Верховная жрица
Веревок, женщины!
Первая жрица
Святая мать!..
Свалить на землю и связать покрепче!
Кого? Царицу?
Бешеную суку!
Руками с ней уже не совладать.
Достойнейшая мать, ты вне себя!
Трех дев я удержать ее послала
Их в ярости она свалила с ног.
Собак она спустила на Мерою
За то, что та пыталась на коленях
Ее словами нежными унять.
Когда сама я подошла к безумной,
Она обеими руками камень,
В меня метая яростные взгляды,
С земли приподняла, и я погибла б,
Когда б в толпе не скрылась от нее.
Чудовищно!
О женщины, мне страшно!
Теперь она средь воющих собак,
К ним с пеной на губах взывая: «Сестры!»
Беснуясь и размахивая луком,
Несется, как менада, по полям
И алчущую свежей крови свору
Натравливает яростно на дичь,
Какой кричит она земля не знала.
Пал на царицу гнев богов подземных!
Не медлите же, дочери Арея!
На перекрестке растяните сеть,
Листвой прикройте сверху и, как только
Ногою в петлю угодит царица,
Ее, как бешеного пса, валите,
Вяжите и везите в Фемискиру,
Где мы ее попробуем спасти.
Шрифт
Фон