Атаку отбили. Как выжили? И как отбили? Многие считали это просто чудом. Но радовались все искренне. Конечно же, главная заслуга в этом была пулемётов ДШК и слаженные действия их расчётов.
После боя один из бойцов, их тех, кто стоял за ДШК, позвал Ивана посмотреть, как отработали пулемёты. То, что увидели солдаты на поле боя, произвело на них тяжкое, запомнившиеся на всю жизнь, впечатление. Изодранные, развороченные тела, тошнотворный запах крови, пороха и гари.
Боец ходил между телами и причитал
Что я наделал, Что я наделал
Иван, глядя на трупы, чувствовал, как внутри накатывает волна. Такого не было даже тогда, когда он убил своего первого немца. Он упал на колени и его вырвало. Он встал и пошёл к своим позициям. Его догнал солдат. По его щёкам текли слезу, оставляя грязные полоски на закопчённых щёках.
Ты как? спросил его Иван
Плохо. Это что ж я наделал-то, а? Скольких людей положил-то, а? Я ж их в фарш сдавленным шёпотом проговорил боец.
Они же тоже люди. Были. А я их Я ж теперь воевать не смогу
Сможешь! резко остановил его Иван. Они живьём наших сжигали. Деревнями. Баб и детишек загоняли в амбар и жгли
Иван остановился, положил руку бойцу на плечо, Пошли. У меня спирт остался
К августу сорок четвертого, Иван был уже опытным бойцом, младший сержант. На груди две медали за отвагу. И две нашивки за ранение. Он ехал на грузовике, подставляя лицо встречному ветру. Впереди ждала встреча с однополчанами. Впереди ждала родная рота, родной взвод.
Воздух!
Три Юнкерса вынырнули как-будто из ниоткуда. И с душераздирающим воем пронеслись над дорогой. Земля содрогнулась от взрывов. Все заволокло прогоркшим удушливым дымом и пылью. Неожиданно упругая волна с силой подхватила Ивана сзади и, приподняв, бросила на землю. И все исчезло. Ни звука. Ни света. Ни чувств
Очнулся от пульсирующей боли во всем теле. Руки, ноги не двигались. В голове, как будто рой пчёл играл на барабанах. Каждый удар болезненный укол. И таких уколов тысячи и тысячи
Не годен к строевой. Демобилизация. Отправка в тыл. Таков вердикт врачей. Иван не верил. Просил. Плакал. Ругался. Требовал, чтобы его вернули в его часть. Он не хотел в тыл. Инвалид. Какой он инвалид? Руки-ноги целы. Голова на месте. Он может воевать! Нет. Общая обширная контузия. Частичный паралич конечностей.
От петли спасла молоденькая медсестра
Выжил. Смирился.
Его вывезли в далёкий сибирский город, где он ещё три месяца пробыл в госпитале. Из госпиталя выписали накануне дня Победы. И вот настал этот день. Победа. ПОБЕДА!!! Он шёл по городу и плакал. От счастья. От обиды. От жалости к себе и к своим погибшим друзьям. Война окончилась.
Что делать дальше? Как жить?
Выжил. Работал. Женился.
На экране телевизора показали крупным планом президента, который смотрел на проходящие мимо стройные ряды военных. Шёл парад, посвящённый Великой Победе
Последний? Умер? дед Иван, весь напрягся, и, смотря в экран телевизора выкрикнул.
Врёшь! А я? Не-ет. Много нас ещё! МногоТаких, как яне учтённых
Что-то сжалось в груди у деда Ивана. Сжало и потянуло так, что померк белый свет.
Врёшь! Не возьмёшь прохрипел дед Иван, рывком распахивая ворот рубахи.
Я жив
Он протянул руку к стакану с водкой
Рука обессиленно упала на стол
Два солдата
В основу новеллы, положена заметка, в какой уже не помню газете, что археологи, где-то под Смоленском, проводя раскопки на местах бывших боёв времён Великой отечественной войны 1941-1945 года, нашли советскую пилотку и кивер времён Отечественной войны 1812 года.
80 годы
Сапёров подняли по тревоге, коротко сообщив, строители, роя котлован под новый дом, обнаружили неразорвавшиеся снаряды Уже по дороге к объекту командир взвода старший лейтенант Семён Харитонов, сидя рядом с водителем, привычно прикидывал, что там могли обнаружить строители. Склад? Бывшую огневую позицию?
За окраиной города машина остановилась. Сапёры принялись за привычное дело: расчехлили приборы и внимательно, метр за метром стали прослушивать землю.
Есть металл! И вот они уже осторожно начали переносить свои смертоносные находки в кузов машины, укладывая ржавые снаряды на "подушку" из речного песка.
Окоп тут, крикнул кто-то.
Бережно разгребая песок, они обнаружили останки двух солдат.
Этот наш, трогая руками истлевшую ткань гимнастёрки, проговорил Харитонов, а этот? Что-то непонятное: кивер, пояс с гербом. А ружьё-то? Это что-то музейное, пожалуй, 1812 года
1941 год.
Рядовой Иван Смирнов, неспешно и тщательно обживаясь в только что отрытом окопе, уложил в нише винтовочные обоймы, рядом пристроил две гранаты. Притоптал на дне окопа коврик из свежей полыни.
Устроился поудобнее, опершись спиной о заднюю стенку окопа, и прищурившись, стал смотреть туда, где за низкорослым леском затаились фрицы.
Но вот за деревьями зародился и, все, нарастая, стал накатываться рёв моторов, перебиваемый тяжёлыми, словно удары в большой барабан, залпами орудий.
Из леса, окутываясь чадным дымом выхлопных газов, поползли три танка с черно-белыми крестами на бортах. За ними частила пехота. Выбрав самого длинного, того, что размахивал пистолетом, Иван прицелился.