Мой отец когда-то поддерживал радикальное движение, предупреждающе сказал Макс, пристально глядя на Уолрейфена, и все, что он получил, это пулю в голову благодаря любезности Наполеона. Так что, Джайлз, будь осторожен в том, что ты делаешь, иначе скоро твои благородные принципы приведут к тому, что и ты получишь пулю. А я окажусь в дурацком положении, когда мне придется разбираться в том, кто это сделал виги, тред-юнионы, сборище радикалов или твоя собственная треклятая партия.
Но, Макс, кто-то же должен беспокоиться о будущем Англии, пожал плечами Джайлз. Это работа моей жизни.
О, мой друг, тихо усмехнулся Макс, в жизни существует не только работа, этот урок я наконец-то постиг. Есть одна идея, старина, полушутливо добавил он. Найди себе жену. Я советую это сделать, ведь, кроме всего прочего, тебе нужен наследник. Только не Элиас, умоляю тебя!
О, у меня есть пара дальних родственниц где-то в... не знаю где. Возможно, в Пенсильвании? Одна из них вернется, если наследство окажется денежным. Американцы корыстолюбивы до мозга костей.
Но разве здесь, в Сомерсете, для тебя не осталось пухленькой хорошенькой деревенской девушки? рассмеялся Макс. А, кроме того, тебе нужно поехать домой и поставить эту дерзкую экономку на место.
Миссис Монтфорд? Уолрейфен тоже рассмеялся. Я с удовольствием задушил бы ее.
Скажи мне, Джайлз, Макс остановился и с любопытством взглянул на друга, твоя миссис Монтфорд молодая или старая? Или нечто среднее?
Довольно молодая, полагаю, равнодушно пожал плечами Уолрейфен. Они всегда такие.
Что ты хочешь этим сказать?
Их нанимает дядя Элиас, так что, по-твоему, я хочу сказать?
Ах, значит, у нее есть еще обязанности, кроме ведения хозяйства?
Ну, неохотно признался Уолрейфен, в давние времена так бывало, но мой дядя уже немолод. Однако я слышал, что он и миссис Монтфорд часто и ожесточенно ссорятся.
Да? И от кого же ты слышал? поинтересовался Макс.
От Певзнера, дворецкого. Думаю, миссис Монтфорд во все сует свой нос. Но так как дядя Элиас никогда мне не жаловался, можно только предполагать, что между ними что-то есть. Мой дядя не склонен к филантропии.
Некоторое время они молча шли по Беркли-сквер, а потом Макс снова заговорил:
Как сегодня твоя нога, Джайлз? Мне кажется, ты немного хромаешь.
Ты не отвечаешь за мою ногу, проворчал Уолрейфен; на сегодняшний день ему было довольно Макса и его рассуждений. Пойдем и давай перестанем говорить об этой давней ерунде.
Макс посмотрел на него, словно не понимая, о какой такой ерунде говорит Уолрейфен. О ноге? Об отце? О Кардоу? Ах, вариантов так много и ни одного приятного! Но, будучи хорошим другом, Макс ничего не стал говорить.
Глава 2, в которой заключается очень нехорошая сделка
башня замка Кардоу была запретным местом для прислуги. Эта сырая мрачная башня была завалена сломанной мебелью, и никто не осмеливался входить туда. Северная же башня, смотревшая через залив на Уэльс, совсем другое дело. На ее верхнем этаже даже сохранилось весьма ценное имущество Кардоу, может быть, потому, что слуги и жители деревни издавна считали, что в замке обитают призраки.
В начале семнадцатого столетия жена третьего графа бросилась из окна пятого этажа и разбила себе голову браки в Кардоу имели обыкновение заканчиваться трагически. С тех пор немало слуг, которые с вытаращенными глазами нетвердой походкой поднимались на холм после вечера, проведенного в «Королевской гавани», видели призрак леди Уолрейфен, прогуливающийся по парапету.
Осторожно открыв дверь, Обри высоко подняла фонарь и осветила им чердак. Свет отразился от огромной круглой каменной рамы и немного ярче от зеркального окна, вставленного в нее, но призраков Обри не увидела.
О-о Боже! прошептала Бетси, когда пламя неровно задрожало. Думаете, здесь есть летучие мыши, миссис Монтфорд?
Я бы не удивилась. Прогнав от себя внезапно возникшее дурное предчувствие, Обри обошла кругом. А кроме того, обычные мыши и пауки.
О-о, но летучие мыши, мэм!.. Голос у Бетси дрожал. Говорят, летучие мыши высасывают из человека кровь, а мне хотелось бы сохранить свою.
Летучие мыши не пьют кровь. Обри старалась держаться храбрее, чем чувствовала себя, и уже начала жалеть, что они не остались внизу, где их кровь могла теплым потоком спокойно струиться по жилам. Мне нужны эти портреты, если они здесь наверху, Бетси. Сколько их, вы сказали?
Полагаю, полдюжины или больше, мэм, ответила служанка, оттолкнув с дороги старую детскую коляску и напугав этим запищавшую в темноте мышь. Но мы их не унесем, они все очень большие.
Веником, который Обри принесла с собой по винтовой лестнице башни, она смахнула завесу паутины, и словно по волшебству появился огромный портрет, по высоте больше ее роста.
Святые небеса! прошептала она. Не хотите взглянуть?
О, благодарю! шепотом ответила Бетси. Думаете, это та, что бросилась из окна?
Нет, это была не она. На этой леди было свободное платье, модное всего каких-нибудь сто лет назад.
Скорее всего, это прабабушка майора. Обри повесила фонарь на гвоздь, торчавший из каменной кладки. Помогите мне отодвинуть его в сторону.