Тропа на Моно вела вдоль ложа ущелья, была не более двух футов ширины и напоминала шахту, имея по обе стороны огромные снежные сугробы, наваленные в течении многих месяцев. Вопрос о том, каким образом по столь узкому пути смогут пробраться свыше сорока человек и около трехсот собак, озабочивал всех,
-- Да!-- сказал Маленький.-- Тут пойдет такая сутолока и давка, какой еще никогда не бывало. Я лично, Смок, не вижу никакого другого способа, как врезаться в самую кашу и гущу и лезть напрямик. Если бы даже все ущелье было покрыто совершенно гладким льдом, все же не хватило бы места даже для дюжины запряжек одновременно. Я уверен, что все смешаются в одну непролазную кучу, еще до того, как тронутся в путь. Если же кто-нибудь станет на вашем пути, дайте уж мне по своему расправиться с ним.
Смок пожал плечами и усмехнулся, словно не вполне соглашаясь с предложением Маленького.
-- Нет, вы не должны этим заниматься!-- в тревоге вскричал его товарищ. -- Что бы ни случилось, вы не должны никоим образом пострадать. Ведь вы не сможете целых сто миль погонять собак со сломанной рукой, а это несомненно случится, если вы вздумаете разбить кому-нибудь морду?
Смок кивнул головой,
-- Вы правы, Маленький! Я не имею права рисковать!
-- И еще имейте ввиду следующее, -- продолжал Маленький, -- что первые десять миль буду я гнать собак, а вы тем временем обязаны сохранять полнейший покой. Уж до Юкона я наверное довезу вас. А после того все дело за вами и собаками. Скажите: в чем, по вашему, заключается план Шредера? Его запряжка стоит в четверти мили вниз по ущелью и он узнает ее до зеленому фонарю. А мы устроимся не хуже его. Я всю жизнь стоял за красный цвет!
4.
День стоял ясный и морозный, но затем небо закуталось облаками, и ночь пришла, темная и теплая, неся признаки близкого снега. Термометр показывал пятнадцать градусов ниже нуля, а для клондайкской зимы пятнадцать градусов -- знак теплой погоды.
За несколько минут до полуночи Смок оставил Маленького с собаками в пятистах ярдах вниз по ущелью и присоединился к соискателям на "номере 3". У старта собралось сорок пять человек, жаждущих получить тысячу тысяч долларов, которые Цирус Джонсон оставил в промерзшей земле. Каждый нес в руке шесть жердей и тяжелый деревянный молоток и был одет в короткую парку из плотного кастора.
Лейтенант Поллок, в огромной меховой шубе, при свете огня смотрел на часы. Оставалась одна минута до полуночи.
--
Приготовьтесь! -- сказал он, поднимая в правой руке револьвер, а в левой -- часы.
Одновременно откинулись сорок пять капюшонов. Сорок пять пар рук без рукавиц, сорок пять пар ног в мокассинах мгновенно уперлись в утоптанный снег, и точно так же сорок пять жердей воткнулись в снег, и сорок пять молотков взвились в воздух.
Раздались выстрелы, и молотки упали. Права Цируса Джонсона на миллионы кончились. Во избежание могущей возникнуть сутолоки и путаницы, лейтенант Поллок распорядился, чтобы первым забивался нижний центральный столб, вторым -- юго-восточный. В таком порядке надо было забить все четыре стороны, включая сюда и верхний центральный столб на дороге.
Смок поставил свою жердь и с дюжиной других соискателей двинулся дальше. По углам были разложены костры, около которых стояли полисмены, державшие в руках листы бумаги и вычеркивавшие имена гонщиков, пробегавших мимо них. Каждый участник состязания должен был назвать свою фамилию и открыть лицо. Это было установлено для того, чтобы избежать подставных лиц, которые могли пробежать здесь в то время, как настоящий соискатель уже спускался вниз по ущелью.
На первом углу позади шеста Смока фон-Шредер поставил свой шест. Когда они стукнули молотками, сзади в их сторону ринулись много других людей, переругивающихся и сталкивающихся на пути. Пробившись сквозь толчею и назвав полисмену свое имя, Смок увидел, как барон столкнулся с каким то человеком и упал в снег. Смок не стал ждать. Другие соискатели уже были впереди него. При свете потухающего костра он почти безошибочно видел громадную спину Большого Олафа и рядом с ним заколотил свой шест.
Не легкое дело была эта предварительная гонка с препятствиями. Весь участок простирался почти на милю, причем большая часть его поверхности была волниста и покрыта снегом. Почти все люди вокруг Смока спотыкались и падали, и очень часто ему самому приходилось пускать в дело и руки и ноги для того, чтобы хоть кое -- как сохранить равновесие,-- что не мешало ему все же неоднократно падать. Однажды Большой Олаф скатился почти рядом с ним и в падении своем увлек и его.
Верхний центральный столб был водружен на краю берега и гонщики побежали вдоль берега, по замерзшему ложу ущелья, на другую сторону. Здесь, когда Смок карабкался по склону, чья-то рука схватила его за щиколодку и отбросила назад. При мерцающем свете далекого костра невозможно было установить, кто сыграл с ним эту штуку. Но Аризона Билль, с которым приключилась точно такая же история, поднялся на ноги и нанес сокрушающий удар кулаком в лицо нападавшего. Пытаясь подняться на ноги, Смок видел и слышал это, но, едва лишь он сделал новую попытку вскарабкаться на берег, новый удар кулака свалил его в полубеспамятстве в снег. Он все же встал на ноги, отметил человека, нападавшего на него, размахнулся было для того, чтобы ударить его по челюсти, но, вспомнив предостережение Маленького, удержался. ю в ближайший момент еще какое-то тело ударило его ниже колен и свалило на-земь.