Снова ткнул пальцем в сторону растерявшегося Алексея.
Вы с Тюляевым получите свою актрису, сказал я. Иришка полюбуется в кафе на Гену. Все будут относительно довольны. А с кем буду общаться я, вы подумали? Клубничкину я уже послушал в прошлый выходной. Больше не желаю такого счастья. Дайте мне хоть одного нормального собеседника в воскресенье. С кем-то же мне нужно поговорить, пока вы будете любоваться Геннадием и Светой. Пусть в этом дурдоме будет хоть один вменяемый человек. Такое моё условие, товарищи. Иначе фиг вам будет, а не Тюляев и Клубничкина.
На этот раз я отправил Черепанова на отдых раньше обычного. Занял его место у пианино.
Алексей примостился рядом с Лукиной на диван, спросил:
Вася, ты в школе не пошутил? Ты пригласишь Свету в кафе?
Клубничкину, тебя, Иришку, Тюляева, перечислил я. А ты позовёшь в
«Юность» Надю Степанову. Хорошая компания соберётся: интересная.
Почему Надю приглашу я? поинтересовался Черепанов. На твоё приглашение она бы скорее согласилась.
Потому что таково моё условие, Лёша. Я обеспечу тебе компанию Светы. Ты уговоришь Надю. Ты мне, я тебе. По-моему, всё честно. Разве не так?
А если Надя не пойдёт? спросил Алексей.
Тогда и Света не пойдёт, ответил я. Всё просто.
Я опустил руки на клавиши пианино и пропел:
Жил-был художник один, домик имел и холсты. Но он актрису любил, ту, что любила цветы
Глава 3
«Мороз и солнце; день чудесный!..» вертелась у меня в голове строка из стихотворения, когда мы с Иришкой неторопливо брели утром к школе. Мороза сегодня не было (температура на улице ощущалась как пара градусов ниже нуля), солнце ещё не выглянуло из-за крыш домов. Но строки стихотворения Александра Сергеевича Пушкина сегодня соответствовали моему настроению. Я повторял их, как мантру, едва ли не с момента сегодняшнего пробуждения.
«Эмма, сказал я. Какая сейчас погода в Гейдельберге? Я имею в виду, у вас там: в две тысячи двадцать шестом году?»
«Господин Шульц, сегодня двадцать пятое января. Днём температура в городе Гейдельберг поднимется до плюс семи градусов по шкале Цельсия. Ночью опустится до четырёх градусов»
«Разве это зима? У вас там не зима, а недоразумение. Видела бы ты, какие у нас здесь сугробы! А какие сосульки сейчас висят под крышами! Настоящие северные сталактиты»
Ветер подтолкнул меня в спину.
Я уловил в воздухе запах табачного дыма и услышал:
Пиняев, стой!
Мы с Иришкой одновременно обернулись. Увидели догонявшего нас по едва заметной в полумраке тропинке мужчину. В одной руке он держал портфель, в другой его руке светился ярким огоньком кончик сигареты (или папиросы).
Тюляев? удивлённо обронила Иришка.
После её слов и я узнал Тюляева.
Геннадий догнал нас. От его сигареты отломился яркий уголёк и промчался мимо моего плеча, словно крохотная комета или метеор. Гена поправил шапку у себя на голове, будто бы неохотно поздоровался с нами.
Мы ответили на его приветствие.
Москвич, надо поговорить, заявил Гена.
Он посмотрел на Иришку и добавил:
Наедине.
Я кивнул.
Давай поговорим. Иришка, иди в школу.
Почувствовал, как пальцы двоюродной сестры сжали мою руку.
Мальчики, вы что задумали? спросила Иришка.
Успокойся, Лукина, ответил Геннадий. Не трону я твоего брата. Мы только поговорим. Без свидетелей. Что бы потом в школе не рассказывали о нашем разговоре разную ерунду.
Он щелчком отбросил сигарету та описала светящимся концом в воздухе дугу и приземлилась в сугроб.
Иди в школу, Иришка, повторил я. Всё нормально. Я скоро приду.
Ладно.
Иришка выпустила мою руку, мазнула по моему лицу взглядом и зашагала к школе. Тюляев проводил её взглядом (словно дожидался, пока моя двоюродная сестра отойдёт подальше).
Чем могу помочь? спросил я.
Геннадий перевёл взгляд на моё лицо и ответил:
Мне твоя помощь не нужна. Лучше скажи, москвич, ты это серьёзно говорил насчёт похода в кафе в воскресенье?
Я кивнул.
Вполне. Серьёзно.
Тюляев хмыкнул.
Ты хоть понимаешь, как это глупо будет выглядеть? Я, ты, Черепушка и Светка за одним столиком в кафе. Народ в «Юности» животы надорвёт от смеха, когда такое увидит.
Там с нами будут ещё две девчонки, напомнил я. Нормально отдохнём.
Геннадий махнул рукой.
Что ты задумал, москвич? спросил он. Зачем тебе всё это нужно? Надеешься, что выставишь меня перед Светкой дураком? Так зря надеешься. Скорее, это вы с Черепановым будете там клоунами.
Я надеюсь, Гена, что приятно проведу в кафе время. И поем сосиски с зелёным горошком. Неплохие сосиски там, кстати. Рекомендую. Повторяю тебе снова: Клубничкина мне и даром не нужна.
Тогда зачем
Затем, что жаль мне вас дураков, сказал я. Тебя и Черепанова. В основном, конечно, Алексея. Ну, и тебя за компанию. Девка вам мозг полощет. А вы ведётесь на её провокации, как глупые телки.
Это наше дело. Хотим,
и ведёмся. Ты-то зачем в наши дела лезешь?
Я развёл руками.
Сам не понимаю, как так получилось. Не предполагал, что окажусь в эпицентре ваших страстей. Но раз уж так вышло, то почему бы не поразвлечься? Как ты думаешь, Гена? Ведь это же будет интересно, согласись. Посмотрим, как поведёт себя Света не с каждым из нас наедине, а со всеми сразу. Она актриса не сомневаюсь, что она выкрутится. Но с удовольствием за этим понаблюдаю.