От него настолько сильно воняет перегаром, что к горлу подкатывает тошнота, когда он подходит, чтобы обнять меня.
На криво застегнутой рубашке красуются три пятна от помады. Кроваво-красной, такой, какой у меня отродясь не было и не будет. Абсолютно продажного цвета.
На воротнике, на рукаве и возле кармана слева.
У тебя вся шея в засосах, отшатываюсь назад, внутри меня что-то обрывается.
Мне никогда раньше не изменяли. Господи-и-и, я и не знала, что это настолько больно. Может быть, из-за того, что я раньше никого не любила. Может быть, из-за того, что я была уверена, что ведьме Любви изменить нельзя. Кто откажется от настоящей ведьмы в постели?
Даже мысли не возникало, что Толик может захотеть другую. Мы же любим друг друга.
Наивная.
Конфетка, у меня проблемы на работе. Толик проходит на кухню, рассматривает лужу на полу и валяющуюся рядом чашку. Чешет затылок. От него пахнет алкоголем и предательством. Такой кислый запах с примесью горечи. Отстранили меня. Пять минут, душ приму, и поговорим.
У меня дрожат губы и щипает в глазах:
Сволочь ты, Котёночкин! выкрикиваю ему в спину.
Он разворачивается и смотрит на меня с безразличием и усталостью, как на что-то незначительное в его жизни.
Это просто работа!
Конечно, по бабам зависать в каждой больнице такие смены. И какая может быть работа, если тебя отстранили?
Хватаю сумку и мчусь вон из квартиры.
Обида на Толика расползается чёрной хмарью в душе. Мы же с ним единое целое. Я же люблю его.
А он
Сволочь.
Люба! слышится крик на весь подъезд.
Двери лифта придерживает рука Толика. Он без обуви, прямо в чёрных носках, стоит перед лифтом. Лохматый и очень злой.
Прекрати истерику! Дай мне всё объяснить.
Не хочу. Запускаю в его грудь заклинание, лёгонькое, оно бесхитростно отражается от защиты Толика и сияющей вспышкой впечатывается в двери лифта. Этого достаточно, чтобы Толя сделал шаг назад, а лифт успел закрыть двери и уехать.
Прижимаюсь спиной к холодной стене. Выдыхаю. Открываю приложение, чтобы вызвать такси, как только появится сеть.
Конечно, не может быть в жизни всё хорошо. Толя красивый и обаятельный мужчина. Я знаю, что на него заглядываются женщины. И у него есть привычка приводить их к себе домой. Память услужливо подкидывает нашу первую встречу с Толей. Развязную девицу, которую он чуть не трахнул прямо в подъезде. Да я помешала.
Я думала, Толя изменился, но люди не меняются.
Не помню, как разделась, не знаю, как не захлебнулась от собственной горечи. Все будто в тумане. Не со мной, не у меня.
Чуть не прибила Пира повторно.
Наглый рыб неосторожно поинтересовался, что у меня за психоз, и пел похабные стихотворения. Пару раз послала рыба в СМАК на развоплощение.
Находиться дома невыносимо. Мне всюду попадаются вещи Толика: то зубная щётка, то рубашка, то чашка, купленная специально для него, то гадкие вонючие носки. Их я выбрасываю в мусорку. Остальное, что нашла, пинаю в сердцах.
Собираюсь и еду на работу.
Не лучшая оказалась идея.
Облака поздней осенью в Санкт-Петербурге имеют мерзкое свойство опускаться к самой земле, стелиться над головами прохожих и накрывать улицы беспросветной хмарью.
Не понимаю я Пушкина, за что он так любил это время года? Грязь, бесконечный дождь, отсутствие солнца, ветер вырывает зонт из рук.
Я кляну невозможную погоду и Город последними словами. Мне не нравится ровным счётом ничего. Ни архитектура Города, ни окружающие люди, ни предстоящая работа.
По пути меня окатывает водой проезжающая машина, промокаю до трусов, несмотря на зонт и пальто. Чуть не проваливаюсь в лужу. В глубине которой наверняка железный штырь торчит для полного комплекта.
В итоге, переступая порог дворца бракосочетаний на Фурштатской, 52, я ненавижу половину мира. Остальную половину презираю.
Ого, кто почтил нас присутствием, с сарказмом машет мне пальчиками начальница. Мы уж думали, тебе график отдельный сделали. День через месяц. Её улыбка не предвещает ничего хорошего. Да, я действительно слишком часто отпрашиваюсь. Но у меня всегда важная причина. Я жизнь спасаю свою, а до этого сестре помогала.
Как знала, что вы по мне скучали, отвечаю в унисон. Настроение ниже сточных канав Петербурга.
Время видела?!
Ох, половина пятого. И что? Пришла же! Я всю жизнь была ответственным работником, приходила вовремя, брала смены в выходные и праздники. Слушалась Верховную, подчинялась приказам.
Хватит! В прошлом пресмыкательская деятельность. Теперь я сама по себе.
Дарья Антоновна, не мешайте человеку творить добро, отодвигаю начальницу с пути.
Перчатки не снимаю, сегодня отсюда никто не уйдёт счастливым.
Церемонии мои проходят тревожненько, так, будто в зале регистрации торжественно захоранивают, а не свадьбы играют.
И слова мои звучат не как ангельское напутствие новобрачным, а как реквием по обоим несчастным. Вот такой себе ангел апокалипсиса.
Буквы перед глазами расплываются, слова не складываются, мысли все о том, как Толик с очередной девкой кувыркается. И даже не звонит мне, чтобы извиниться.
Козел.
Гости нервничают, свет в лампах периодически мигает. Моя сила рвётся наружу.