Гнедок вспоминал, что в этой темноте от всех остался у него один только Серый, и грустно клал голову на спину старого товарища.
Но скоро дым исчез, и в вагон понеслись другие запахи сладкие, свежие. Они влетали с ветром в оконце от шелестящих зелёных берёз, от весенних цветов. И Гнедку вдруг показалось, что вместе с этими запахами появляется свет. Словно сквозь туман он различил окошечко в стенке вагона, сбоку голову какого-то коня, а совсем рядом знакомое ухо Серого. Гнедок коснулся его губами и тихо, радостно заржал.
А потом Гнедок увидел солдата, который ехал с конями. На стоянке солдат широко распахнул дверь и ввалил в кормушку охапку пахучей молодой травы, полной солнечного тепла. Серый поднял повыше голову, солдат понимающе подмигнул, протолкнул охапку подальше, Гнедку. А за спиной солдата ослепительно и тепло засветился большой весёлый круг. Солнце!
Теперь Гнедок оживился. Он то тёрся головой о голову Серого, то вдруг поворачивался к окошку и с интересом прислушивался к шуму поезда. А поезд шёл по большим мостам, через реки, поднимался в горы, запыхавшись и тяжело дыша, как усталый конь. И когда он трубил: гу-гу! с гор со всех сторон, словно множество коней, ему отвечало эхо: «Гу-гу, гу-гу, гу-гу!» И Гнедку тоже хотелось откликнуться ржанием и горам, и лесу, и солнцу. И тогда казалось, что старый военный ветеринар ошибся и всё опять будет солнечно и хорошо.
Скоро запахло ёлками. Поезд остановился. И коней начали выводить из вагонов. Гнедок и Серый сошли бок о бок по мосткам и вместе с другими конями направились к совхозу, который стоял под сопочкой, рядом
с лесом.
Лошадей остановили на лугу возле конюшни, и конюх, читая бумагу, переданную солдатом, стал осматривать их и отбирать для разных работ. Одних возить воду, других в лес за дровами, третьих почему-то просто оставлял на лугу. На пороге сидел ветеринар, грузный добрый человек, и тоже следил за тем, как отбирают коней.
Вдруг конюх остановился. Перед ним бок о бок ходили два коня. Один гнедой, другой серый. Шли они удивительно ровно, голова к голове, не отставая ни на полшага и прижимаясь друг к другу. Конюх обошёл их со стороны и довольно усмехнулся:
А хороши коньки, Исаак Иваныч!
Хорошо, ладно идут, откликнулся ветеринар.
Конюх прошёлся перед Гнедком и Серым ещё раз, подмигнул им кони нравились ему всё больше и крикнул:
Миша, дай-ка сбрую!
Из конюшни выбежал курчавый, в светлых колечках, мальчишка с вожжами и хомутом.
Он подошёл к коням, по-хозяйски прикрикнул и хотел было поставить их по-своему у телеги, но кони сами поменялись местами: Гнедок привычно стал слева, Серый справа.
Ишь ты! удивился Миша.
Военные, взмахнул бумагой конюх, парные. Вон и шрамы у них, видно, от одного снаряда.
Миша прыгнул в телегу, щёлкнул вожжами и повернул коней на дорогу.
Она шла через лес, в горы, бежала под облаками за перевал и кончалась далеко-далеко у синего океана, возле которого Миша и сам ещё не бывал.
Хорошо пошли! кивнул вслед конюх.
Ветеринар согласился, но посмотрел вслед повозке с каким-то внимательным прищуром.
Гнедок и Серый бодро бежали к лесу. По бокам от дороги раскрывались полные росы таёжные пионы, а из чащи то и дело выглядывали рыжие жарки. Гнедок совсем оживился. Его радовали и весёлые поляны в солнечных пятнах, и яркие голубые лужицы от недавнего дождя
Но чем дальше они въезжали вглубь, тем больше попадалось сухих деревьев. Лес переменился, и скоро пошёл один мёртвый, голый сушняк. Лёгкий ветер здесь гудел зловеще. Всё вокруг тревожно стучало, шелестело, поскрипывало. То тут, то там, словно далёкий выстрел, с хрустом ломалась ветка. И деревья покачивались, как раненые, готовые вот-вот упасть
Хрустело под телегой. И от каждого хруста и стука Гнедок начал испуганно вздрагивать.
Но вот Миша высмотрел место, остановил коней и стал накладывать хворост. Он живо набросал полную телегу. Потом оглянулся, увидел длинную сухую лесину пригодится! и потянул её. Неожиданно стоявшая рядом сосенка подломилась, сухо треснула, совсем как снаряд, и рухнула на телегу.
Гнедка подбросило. Он вдруг дёрнулся, встал на дыбы и захрапел. В глазах у него вспыхнуло. Ну, глупый! кинулся к нему Миша. Чего испугался? Было б чего!
Он поймал Гнедка за узду, погладил и потянул за собой. Конь было заупрямился, но тут же притих, поближе придвинулся к Серому и понуро пошёл рядом с ним, по-ночному угадывая дорогу.
Когда солнце закатилось за верхушку леса, Миша распряг коней и пустил с другими на луг пастись.
Гнедок часто наклонялся, поворачивал голову к земле боком, но травы не находил перед глазами у него опять было темно.
Тогда Серый быстро отыскивал уголок позеленей и тихим ржанием подзывал друга к себе. Потом кони пошли к реке на водопой, и Серый, прислоняясь боком к Гнедку, отвёл его от обрыва, плеснул копытом возле самой чистой заводи. И они долго пили вкусную речную воду. Вот это кони! любовался Миша.
Потом он встал, разделил друзьям припасённую с обеда горбушку и повёл их в конюшню, к загону.
Тут у загона случилась история, которой Миша не ожидал.
От луга по дороге неторопливо тянулись и другие кони. У калитки они смешались, протиснулись между друзьями и отодвинули Гнедка. Серый прошёл в загон. Гнедок толкнулся за ним, но налетел на длинную толстую жердь. Он подвинулся левей, но и слева была ограда. Гнедок заволновался. Он рвался туда, где был Серый, а в грудь ему упиралась всё та же невидимая бесконечная жердь. Он в отчаянии метнулся в сторону, с шумом налетел на пустую разбитую телегу и остановился. Будто одеревенел.