Завели его в станок. Срезали рога. Как подпрыгнул он и через забор! Тоже обиделся. Но ничего, скоро снова прибежал. Трётся безрогой головой. Не сердится на друзей.
Жаль вот только, что и друзьям приходит пора расставаться. Решили оленеводы поселить оленей в другом месте, на красивом острове. Там их ни тигр не тронет, ни волк не достанет.
А как до острова добраться? Только пароходом!
Стоят олени на причале, боятся мачт, труб, палубы. А Жулик походил, посмотрел, и вдруг за доктором по сходням: стук-стук всему стаду пример подаёт. Запрокинул рога, грудь вперёд настоящий олений капитан.
Зашумела-заплескалась вода за пароходом. Смотрят оленеводы: повернулся Жулик к берегу и как затрубит на прощанье! Тут и все с причала как закричат ему:
До свидания, Жулик!
Я потом часто проплывал мимо острова и видел на берегу оленей. Выйдут к самым волнам, вытянут шеи, смотрят на пароход. А я думаю: «Наверное, там уже дети и внуки Жулика прыгают!» И старался самого Жулика разглядеть, но это трудно. Олени издали все очень похожи друг на друга.
Очень хорошо, когда люди умеют дружить с животными, сказал Исаак Иванович. Животные любят друзей. Они и сами между собой дружат.
Так разве у них настоящая дружба? засомневался я.
Ещё какая! Самая настоящая!
воскликнул Исаак Иванович. Вот послушайте, я вам расскажу ещё один случай
Я, может быть, не всё запомнил так, как мне говорил Исаак Иванович, но самое главное я помню хорошо.
Два коня
Мимо них по лесной дороге мчались танки, то слева, то справа грохали взрывы. Но кони смело тянули повозку вперёд. За два фронтовых года они привыкли и к лязганью гусениц, и к рёву самолётов. И только когда снаряд взрывал землю совсем рядом, они, вздрогнув, на миг прижимались друг к другу.
Гнедок был моложе и мог ещё сорваться, но Серый, старый военный конь, сдерживал товарища и быстро выравнивал шаг.
Если повозка сползала в снарядную воронку со стороны Гнедка, сильней налегал на упряжку Серый. Если она заваливалась у Серого, изо всех сил помогал Гнедок.
Они и теперь неслись что было сил. Возница что-то кричал и размахивал кнутом. Но друзья знали, что, как только они привезут снаряды, добрый парнишка отведёт их в сторонку, достанет из кармана кусок жмыха и будет кормить прямо с ладони.
Упряжка вылетела на поляну к опушке. Уже в дыму были видны бегущие навстречу артиллеристы, и кони повернули к орудиям.
Но с немецкой стороны ухнуло, рядом ударил снаряд, потом второй.
Дрогнула земля, и возница, выпустив вожжи, опрокинулся на ящики.
Гнедка что-то клюнуло в голову, в глазах вспыхнула молния и всё погасло. Он заржал и рванулся на дыбы. Но Серый удержался на месте. Повозка крутнулась и замерла.
Под копытом Гнедка звякнула снарядная гильза, но он её почему-то не увидел.
Гнедок удивлённо повернул голову туда, где слышались команды и перекликались знакомые голоса.
Но ни артиллеристов, ни их дымных пушек он не нашёл. Кругом была темнота. Это казалось совсем непривычным и странным.
Где-то впереди ударили пулемёты, понеслось «ура».
Гнедок знал, что сейчас-то уж точно должны подняться и побежать по полю люди обязательно должны!
Он оглянулся и вдруг тревожно заржал: ни поля, ни людей перед ним не было, а наступила какая-то странная ночь. Голоса и звуки вокруг были светлые, дневные, а тьма
ночная.
Молодой конь повернулся к Серому, но не увидел и Серого, а только почувствовал, как тот прикасается к нему и тихо водит у самого уха мягкими добрыми губами.
Потом пушки смолкли. Артиллеристы положили ездового на шинель под берёзу. А пожилой солдат, с обмотанной бинтами рукой, повёл Гнедка и Серого в тыл.
Гнедок ничего не видел. Он сделал осторожный шаг, потом другой и тихо пошёл, угадывая копытами твёрдую дорогу, как угадывают её все кони тёмной ночью или в сильную пургу.
Полковой ветеринар выковырнул пинцетом из головы Гнедка чёрный кусочек металла и сказал:
Осколок-то ерунда, а конь попорчен. Ослепнет!
Он обмыл Гнедку рану лекарством, заклеил её пластырем и потрепал мягкие ноздри коня:
Отвоевался, брат! Такая вот военная жизнь Демобилизуем!
И тут же похлопал по спине Серого:
И тебя тоже отправим в тыл. Вместе. Седеешь уже. Да и худо тебе, старику, будет без товарища. Сам знаю. А дружка спишем. Слепому коню на службе конец.
И он горько взмахнул руками, словно всему на самом деле пришёл конец.
Коней отвели в небольшой городок, к зданию исхлёстанной осколками станции, посадили с другими конями в товарный вагон и отправили на восток.
Поезд медленно отсчитывал шпалы. Гнедок и Серый опять стояли рядом. Теперь ноги их вздрагивали не от привычного артиллерийского уханья, а в лад ровному стуку колёс. Серый косил глазом в маленькое окошечко на быстро летящие облака, а Гнедок вдыхал знакомые запахи. Сначала в воздухе пахло порохом и гарью. И Гнедку вспоминались разбитые дома и горелые печные трубы. Потом под покачивание вагона он начинал дремать, и ему снилось, как они с Серым тянут повозку. Он видел ездового со жмыхом в руке, шумных солдат возле пушек. Но вдруг на стыке вагон подпрыгивал, Гнедка неожиданно подбрасывало, как взрывом, перед ним опять вспыхивала жгучая молния, и он открывал глаза. Кругом было темно.