Самки у дакнусов ценились звонкие и сварливые, так и назывались голосистые. Почему-то считалось, что голос прямо пропорционален плодовитости, хотя прямой связи Тенго никогда проследить не могла, сколько ни смотрела. У голосистой сестры вылупился из яйца один единственный ребёнок, а у молчаливой соседки муж выносил два яйца и вылупилось сразу двое большая редкость.
Сама Тенго выросла не только глупой, но ещё молчаливой и тихой, оттого непопулярной, на танцах её никто ни разу до сих пор не выбрал. Но такая же соседка нашла себе мужа, он сам приплыл, значит, и Тенго однажды повезёт. Просто её счастье где-то плавает. Вот встретит того самого, единственного, сразу поймёт: это судьба. Тогда Тенго скажет по всем правилам:
Я нашла тебя! и ужалит шипом, чтобы утащить и отложить яичко.
«Пересижу у водопада, или нет, возле устья другой реки, подумала она, пару дней. Лягушек наемся, там хорошие лягушки, жирные. А у водопада нет лягушек. Потом скажу Исе, что была на брачных танцах, смотрела, как танцует холостёжь, но самец не попался. Сестрица прокричится и простит»
Увы, возле устья Тенго попала в ловушку кожаных. Залезла в штуку вроде садка, полную вкусной живой форели, а назад протиснуться не смогла застряла. Там и задохнуться можно было запросто, ведь дакнус не рыба, ему хоть изредка, да нужен воздух. Но, не успела она испугаться, как вместе с рыбой Тенго вытянули из воды прямиком на твёрдое плавучее гнездо. Она ослепла на солнце, забилась среди рыбы и затихла, глубоко дыша.
Кожаных этих, бесхвостых, в общине дакнусов сторонились, потому что не было в них Хранителей. Жили те на суше, делали странное, приплывали в твёрдых гнёздах рыбу ловить, хоть ничего не обрыбляли, просто брали готовое, а так делать неправильно. Говорят, что первоначально, едва кожаные появились не пойми откуда, шаманы пыталась к ним волной прикоснуться, но те не понимали, что немудрено при жизни без Хранителей крови. Просто звери.
От сухих добра не жди, от неразумных особо, сказали старейшины и строго-настрого велели плавающих твёрдых гнёзд избегать, а при виде кожаных сразу уплывать и прятаться, что все и делали. Дёрнуло же Тенго к этой рыбе сунуться и вот, пожалуйста
Что тут началось! Кожаные окружили Тенго со всех сторон, да как принялись кричать! Словно десяток самок. «Подойдут ловить брачным шипом полосну и уйду под воду, а там ищи-свищи», подумала она, напрягаясь и выпуская своё тайное оружие прямиком в
лапы. Озираясь на новых, странных врагов, она на четвереньках, как ребёнок, поползла к воде. К счастью, спасение было близко. «Больше к устью реки ни за что не сунусь, думала она, ни хвостом, ни ластой»
Но кожаные уйти не дали. Подходить, прикасаться к её блестящему, густому меху чужаки не спешили. Вместо этого в Тенго плюнули пером, и мир вокруг потух. В себя она пришла спустя много часов уже у них в доме, в тесном садке, как для рыбы, только без воды. В других садках сидели и бегали большие и мелкие сухопутные звери, все безхранительные и тупые, пытались выбраться наружу и не могли. Одни что-то ели и пили, глупые. Другие лежали неподвижно, как мёртвые. А в её садке не было ни рыбы, ни камней, чтоб растереть во рту и поесть.
«Кажется, они разумны, эти кожаные, подумала Тенго, хоть и без Хранителей. Они нас держат, как мы форель, про запас. Наверное, съедят, ведь мы едим пойманную рыбу» Она закрыла глаза и как могла далеко послала долгую волну, затем, не веря себе, ещё одну. Лучше бы не делала этого, чтоб надежды не терять: нигде в округе не было ни единого дакнуса, только двое кожаных самцов суетились в соседней комнате. Более того, волна показала, что и воды рядом нет, ни большой, ни малой, а на долгое время пути сплошная безводная гладь, да лес, полный хищников. Это и было ужасно, хуже всего.
«Что же мне делать? думала Тенго, Я пропаду теперь, как любой дакнус пропал бы, будь он хоть трижды с шипами. Брачное оружие для свадьбы либо короткого боя. Даже если сбегу погибну»
В озере особых опасностей не водилось, каждый дакнус с детства знал, что безопасно лишь в общине, в которую разве что ящер иногда заплывал, но тогда звали шаманку, мамашу Сьё, та ему пела сонную песню и он засыпал
«Надо перестать бояться, уговаривала себя Тенго, и попытаться объясниться. Если кожаные придумали, построили и вырастили эти все штуки, значит, они умны. Раз меня до сих пор не съели значит, они не злы. Надо показать, что мне нужно домой, что меня нужно и важно отпустить Попытаюсь пообщаться, вдруг поймут»
Она морально приготовилась и собралась, придумала краткую речь. Едва открылся вход и вошёл один из кожаных, Тенго прижала лапку к груди и сказала:
Привет, кожаный, меня зовут Тенго, я озёрный дакнус, меня нужно отвести домой
Кожаный ничего не ответил. Он мельком глянул на Тенго, прокричал ей что-то громко, как голосистая самка, и пошел к садкам со зверями. Нет, нет, так дело не пойдёт! Тенго снова прижала лапку к груди, с самым миролюбивым видом, показывая, что брачные шипы спрятаны, и повторила:
Я дакнус. Меня зовут
Второй кожаный вломился, словно бешеный зверь, закричал, залопотал и, махая лапами, напал на первого, тут даже глупый догадается! Первый стал отбиваться. Твёрдая странная штука выскользнула из его руки и вцепилась Тенго в шею, как пиявка с западных болот, которая влезает сквозь подшёрсток, и без шаманки не достать.