Три жены турецкого гостя, потрясенные падением своего повелителя, в ужасе замерли, но не замолкли ни дать ни взять три минарета на закате. В эту увлекательную минуту появились Ларри и Лесли. Стоя в дверях, они впитывали глазами невероятную сцену, я гонялся по комнате за строптивым барашком, Марго успокаивала трех завывающих женщин в чадрах, мама барахталась на диване в компании с престарелым турком.
Мама, тебе не кажется, что ты уже несколько старовата для подобных потех? полюбопытствовал Ларри.
Ух ты! Поглядите на этот изумительный кинжал, произнес Лесли, с интересом взирая на корчившегося турка.
Не говори глупостей, Ларри, сердито сказала мама, растирая икры. Это все турок, знакомый Марго, виноват.
Туркам нельзя доверять, заметил Лесли, продолжая любоваться кинжалом. Так говорит Спиро.
Но почему ты барахтаешься вместе с турком в такое время суток? допытывался Ларри. Готовишься выступать на борцовском ковре?
Перестань, Ларри, хватит с меня на сегодня, ответила мама. Не выводи меня из себя. Я сейчас мечтаю об одном как бы поскорее избавиться от этого человека. Попроси его, чтобы он был так любезен и удалился.
Не делай этого, ни в коем случае! крикнула Марго со слезами в голосе. Это мой турок, я не позволю так обращаться с моим турком.
Я поднимусь наверх, сказала мама, ковыляя к двери, приложу к ссадинам гамамелис, и чтобы этого человека не было здесь, когда я спущусь.
К тому времени, когда мама вернулась, Ларри и Лесли успели тесно подружиться с турком, и, к маминому недовольству, турецкий гость и его три жены просидели у нас еще несколько часов, поглощая огромное количество сладкого чая и печенья, прежде чем нам все же удалось усадить их в экипаж и проводить в город.
Ну, слава Богу, с этим покончено, сказала мама, направляясь нетвердой походкой в столовую, где нас ждал обед. Не остались они у нас, и то благо. Но право же, Марго, тебе следует быть осмотрительнее в выборе гостей.
Мне тошно
слушать, как ты критикуешь моих друзей, ответила Марго. Самый обыкновенный безобидный турок.
А что, мама, очаровательный был бы зятек? заметил Ларри. Марго назвала бы первенца Али Баба, а дочку Сезамой.
Ларри, милый, что за шутки, взмолилась мама.
Я вовсе не шучу, возразил Ларри. Старикан признался мне, что его жены уже не первой свежести и он не прочь бы видеть Марго четвертой супругой.
Не может быть, Ларри! воскликнула мама. Так и сказал? Гадкий развратный старикашка! Хорошо, что он мне не говорил ничего подобного. Услышал бы пару теплых слов. А что ты ему ответил?
Он заметно остыл, когда я рассказал ему про приданое Марго, ответил Ларри.
Приданое? Какое приданое! озадаченно спросила мама.
Одиннадцать четвероногих сосунков, объяснил Ларри.
Глава вторая Призраки и пауки
Однако мало кто из путешественников той поры мог похвастать таким товарищем, как Теодор; он представлял собой незаменимую для полевых работ ходячую энциклопедию. В моих глазах он был всеведущ, как Господь Бог, выгодно отличаясь от Всевышнего своей досягаемостью. Всякого, кто с ним знакомился, поражало сочетание невообразимой эрудиции и скромности. Помню, как мы, сидя на веранде после очередного роскошного чаепития
и слушая предвечернюю песню утомленных цикад, забрасывали Теодора вопросами. В безупречном твидовом костюме, с тщательно расчесанной русой шевелюрой и бородой, он тотчас загорался, когда заходила речь о каком-нибудь новом предмете.
Теодор, начинает Ларри, в Палиокастрице в монастыре есть картина, про которую монахи говорят, что ее написал Паниоти Доксерас. А ты как считаешь?
Ну-у, осторожно произносит Теодор, боюсь, я не очень сведущ в этом предмете, но думаю, что вряд ли ошибусь, если автором скорее был Цадзанис э его кисти принадлежит интереснейшая маленькая картина в монастыре Патера ну, вы знаете, на верхней дороге, что ведет на север острова. Конечно, он
Следует сжатая и исчерпывающая получасовая лекция об истории живописи на Ионических островах, начиная с 1242 года, которую он подытоживает такими словами:
Но если вас интересует мнение эксперта, следует обратиться к доктору Парамифиотису, он куда более сведущ в этом вопросе.
Неудивительно, что мы смотрели на Теодора как на оракула. «Тео говорит» эти слова гарантировали достоверность любой сообщаемой вами информации; сошлись на Тео, и мама признает пользу и безопасность какого угодно почина, будь то переход на чисто фруктовую диету или содержание скорпионов в своей спальне. Любой мог обратиться к Теодору с любым вопросом. С мамой он толковал о растениях, в частности о лекарственных травах и соответствующих рецептах, а сверх того снабжал ее детективными романами из своей обширной библиотеки. С Марго он обсуждал различные диеты и упражнения, а также чудодейственные мази, помогающие от прыщей, волдырей и угрей. Он легко поспевал за стремительным бегом мысли моего брата Ларри, готовый развивать любые темы от Фрейда до веры крестьян в вампиров. А Лесли мог почерпнуть у него полезные сведения об истории огнестрельного оружия в Греции и о зимних повадках зайца. Для меня, с моим алчущим, непросвещенным и пытливым умом, Теодор был кладезем всевозможных познаний, к которому я жадно припадал.