Первый день еще так-сяк аврал только-только брал свой разгон, хотя корабельные работы, намеченные старпомом на понедельник, едва-едва закончились к вечернему чаю. Умыкались все так, что после вечерней поверки никто из моряков даже не остался покурить, только человек пять-шесть офицеров и мичманов, в их числе и Суханов с Ветошкиным, сошли на пирс размять ноги.
Завтра еще старпом не разрешит оставлять людей в постах и в среду навряд ли, говорил Ветошкин. А потом изловчимся и покрасим и пост, и агрегатную.
Суханов лениво возразил:
Но мы же к смотру уже подкрашивались.
А теперь покрасимся. Ходить, должно, придется в тропиках, а там к металлу всякая дрянь липнет.
Откуда вам знать, что пойдем в тропики? спросил Суханов.
Ветошкин хитренько сощурился:
А за каким чертом завтра будут завозить тропическое обмундирование?
На всякий случай.
Всяких случаев не бывает, товарищ лейтенант, возразил Ветошкин. В нашем деле бывает только один: идем на север берем меховые куртки и сапоги, идем в тропики берем шорты для моряков и на всех сандалии.
Суханова меньше всего интересовали меховые куртки с сандалиями, он все пытался сообразить, как бы ему все-таки вырваться на часок с корабля, но его опыт корабельной службы был так еще ничтожен, а предприятие, которое он задумывал, было чревато такими последствиями, что он прямо-таки не знал, на что решиться.
Он отвел Ветошкина в сторону и спросил доверительно:
Мичман, как полагаете, если мне потребуется отлучиться часа на три-четыре, большой в этом риск?
Ветошкин ответил не задумываясь:
Огромадный. Подумал и добавил еще с большей убежденностью: Могут и от похода отставить. Дело нешутейное закручивается, а раз дело нешутейное, то никто с нашим братом шутить не станет. Раз, два и в дамки. Потом ходи по всем коридорам, доказывай, что ты не верблюд.
Значит, не советуете?
Ни-ни, сказал Ветошкин. И думать не могите. Может, управимся с большими работами к пятнице, тогда командир и сам отпустит женатиков попрощаться с семьями.
А если неженатый, тогда как?
С неженатыми дело обстоит худо, вроде бы и убежденно, а вроде бы и сомневаясь, сказал Ветошкин. Да и что неженатому делать на берегу? За час-то не у каждого получится... Да и на весь поход все равно не намилуешься.
Суханов даже порозовел от обиды:
У вас, мичман, одни пакости на уме.
А это уж кто как понимает, сказал Ветошкин. Для одних пакость, для других удовольствие.
Они, наверное, и еще бы маленько порассуждали об этом предмете, который неизменно занимал моряков разных эпох перед дальним плаваньем, если бы на «Гангуте» не объявили:
Офицерам собраться в кают-компании.
Я же говорил вам, товарищ лейтенант, тут же заметил Ветошкин, который любил выходить из всего правым. Дело это весьма опасное...
Ладно вам... нехотя отмахнулся от Ветошкина Суханов.
«Ладно не ладно, самодовольно подумал Ветошкин, а дело советую, потому как знаю, почем нынче картошка».
Бруснецов дождался, когда соберутся все офицеры, молча обвел взглядом собрание, видимо, пересчитывал всех поименно, потом сказал недовольным голосом:
Сегодня мы не авралили, а раскачивались. Матросы со старшинами разгуливали по палубе, как балерины по сцене. Офицеры с мичманами вышли на аврал только что не в белых перчатках. Если кто-то из вас думает, что работать за нас будет дядя, то я скажу сразу, что он
в этом глубоко заблуждается.
Офицеры дружно промолчали, камушек хотя и был запущен в их огород, но прямо ни в кого не попал, поэтому и не стоило дразнить старпома.
Сегодня мы выгрузили весь хлам, и это для корабля великое благо. Помещения продегазировали.
Из угла кто-то подал голос:
Мои моряки видели, как лариска бежала по швартову. Не на корабль, а с корабля.
Если по примете, то это худо.
Разговорчики, сказал Бруснецов. Пусть они хоть все сбегут, мы им только ручкой помашем, а кто среди нас слабонервный и верит в приметы, после совещания прошу подойти ко мне.
Ясное дело, что никто после совещания к старпому не подошел бы, и все опять промолчали.
Завтра подъем для офицеров и мичманов в пять часов.
Суханов возблагодарил своего бога, что не отчаялся и не сошел тайком на берег дело и впрямь могло принять дурной оборот. Позаседав, офицеры расходились весьма недовольные все-таки они считали, что старались в поте лица своего, а старпом, как всегда, не разглядел их рвения. Офицеры зря грешили на Бруснецова, он их собрал, сам побывав у командира. Тот принял его стоя, что случалось весьма редко, и Бруснецов понял, что получит втык по полной категории.
Хотел бы я знать, печальным голосом спросил Ковалев, сколько времени отпустил нам командующий на подготовку?
Шесть суток, почти весело ответил Бруснецов, а у самого заныло под ложечкой.
Это вчера было шесть, тем же печальным голосом поправил его Ковалев. Сегодня только пять. Старпом, вы хорошо слушаете меня? Только пять, и я не чувствую вашей прежней радости. Мне тоже радоваться нечему. Если завтра вы коренным образом не перестроите все авральные работы, я вынужден буду объявить вам неполное служебное соответствие. Надеюсь, вы хорошо меня поняли, старпом?
Так точно, пунцовея, как будто его отодрали за уши, сказал Бруснецов.