Завтра в двенадцать быть на докладе у командующего, сказал адмирал.
Ковалев уже принимал все как должное и ничему больше не удивлялся: встретил «Гангут» заместитель флагмана, значит, оценили поход серединка на половинку, но удостоиться доклада у командующего удавалось далеко не каждому командиру корабля, а это уже само по себе что-то значило. «Ах, да что теперь гадать, подумал Ковалев. Поезда все равно все ушли. Судьбы командиров кораблей решаются не на небесах, а в кабинетах командующих».
Доложишь хорошо, представят... Адмирал перехватил насмешливый взгляд Ковалева. Ты не ерничай, не ерничай, я дело тебе советую.
А если плохо доложу? пошутил Ковалев, но адмирал шутку не принял, службу, как, впрочем, и жизнь, он, видимо, понимал только всерьез.
Удостоишься благодарности в приказе.
Вас понял, сказал Ковалев.
Он обошел с адмиралом весь «Гангут», в салоне у него они выпили по стакану чая, потом Ковалев проводил адмирала на Минную стенку и разрешил встречавшим «Гангут» подняться на борт. На корабле сразу стало тесно от детского визга и счастливых женских возгласов, запахло зимними, в общем-то, блеклыми цветами, духами и штатской одеждой.
Ковалев провел Тамару Николаевну с Севкой к себе, вестовой принес чай с бутербродами, Ковалев достал из холодильника коробку конфет, ту самую, которую сунула ему в дорогу Тамара Николаевна.
А с чем же ты чай пил? удивилась она.
Если бы я пил чай в походе с конфетами, то чем бы я сейчас вас угощал? К сожалению, лавочек у нас там не было. Ковалев повернулся к сыну. Тот вытянулся за эти полгода, и на верхней губе у него даже появился пушок. «Ого», подумал Ковалев и спросил: Признайся, Всеволод, мать пироги пекла?
Целую ночь.
А ты мой костюм погладил?
Серый, в полоску. Днями у нас уже тепло.
Ковалев молча поцеловал Тамаре Николаевне руки, прижался лбом к ее ладоням.
Чай с пирогами будем пить завтра. И серый костюм в полоску тоже наденем завтра. Потому что завтра к двенадцати мне велено быть у командующего с докладом.
Это очень серьезно? испуганно спросила Тамара Николаевна.
Представь себе, торжественным голосом промолвил Ковалев, пытаясь спрятать усмешку в морщинках возле глаз, это даже более серьезно, чем тебе кажется.
И Тамара Николаевна не поняла, шутил ли он или говорил всерьез.
Ты моего старшину не видел?
Блинов пожал плечами.
Мы расстались с ним в Москве. След его я нашел в финансово-хозяйственном управлении, где он получал отпускной билет, проездные документы и деньги. Судя по всему, он в тот же день отбыл на родину.
Он давно
уже должен был вернуться.
Значит, вернулся. Меня самого в бригаде не было. Я до сих пор прикомандирован к госпиталю. Он хлопнул Суханова по спине. Говорят, вы все-таки вступили в контакт?
Почему все-таки? Просто вступили. Но где же Ловцов?
Вчера много кораблей ушло в море. Так, может, и он ушел. Дня через два вернутся, и он появится тут как тут.
Суханов облизнул губы и улыбнулся.
Ах да, ты про контакт... Ни с чем не сравнимое чувство. Будто мамонта завалили. Азарт такой, что даже загривок взмок. А ты как тут? Суханов постеснялся сразу спрашивать, ходил ли Блинов в раскоп, он только спросил: «А ты как тут?» но спрашивал-то он не о нем, Блинове... впрочем, какое кому было дело, о ком он спрашивал, важно было, о ком он хотел услышать.
А что я? Блинов пожал плечами. Напропалую резал своих сограждан во благо любимой Родины. За это самое резание предложили остаться в госпитале. Но я, видимо, плюну. Хочу еще «Гангуту» послужить верой и правдой.
На раскоп ходил? наконец спросил Суханов.
Блинов сказал нехотя:
Ходил. Сватовства у меня увы! не получилось.
Я не о сватовстве, с досадой сказал Суханов. Я вообще.
А что вообще? Дама она прелестная во всех отношениях. Так что действуй. Может, это и судьба. Блинов неожиданно хлопнул себя по лбу, словно бы что-то вспомнив. Да, сказал он, пока вы там храбро оберегали наш покой, мы тут тоже кое-чего делали. Это я тебе уже говорил. Так вот у нас в госпитале появилась одна весьма элегантная особа.
Суханов повязал перед зеркалом галстук, надел тужурку, хотел промолчать, но черт дернул! не промолчал:
Послушай, Блинов. Мы так хорошо с тобой встретились. А ты опять. Не надо мне твоих элегантных особ.
Что так? деланно удивился Блинов.
Ох, Блинов...
Вчера Блинов забегал к Галочке в студию звукозаписи просто так, бросил небрежно на стол плитку шоколада. Галочка подняла на него глаза, даже не улыбнулась своей заученной улыбкой, только спросила, настороженно следя за его взглядом:
Тебе не надоело еще обтирать чужие углы?
У Галочки была своя комнатешка это-то он хорошо помнил...
Блинов снисходительно и грустно улыбнулся и провел пальцем по переборке, словно бы что-то написал или вычеркнул.
Суханов повидал еще Ветошкина, у которого гостила жена с младшим сыном, перебросился с ним для порядка несколькими фразами, сказав напоследок как бы невзначай:
Значит, как договаривались. Я вернусь и отпущу тебя на сутки.
Они ни о чем не договаривались, но Ветошкину было приятно такое обращение при жене, и он согласно закивал головой:
Не беспокойтесь, Юрий Сергеевич. Все будет в лучшем виде.