Я обязательно что-нибудь придумаю, тихо себе под нос говорит Гермиона, одним движением палочки, заставляя исчезнуть ненавистные цветы с глаз. Потом снова садится за книгу, решительно настраиваясь не откладывать этот вопрос в долгий ящик.
Времени мало.
* * *
Гермиона прислоняется спиной к шершавой поверхности каменной стены в нише и откидывает голову, чуть ударяясь затылком. Она так устала. От боли, от невозможности вдохнуть полной грудью. От отчаяния.
Решения нет. Нет никакого способа, кроме одного, самого невероятного и невозможного в ее ситуации. Взаимности. Как она могла даже подумать о взаимности от него? Он покинул Англию, судя по последним сводкам мракоборцев. У нее нет времени даже найти его, не говоря уже о чем-то большем.
Без объекта влюбленности болезнь развивается стремительно. И если бы у нее была возможность видеть Снейпа, говорить с ним или, даже помыслить о таком не могла, касаться его, то у нее были бы месяцы. В истории зафиксированы случаи, когда болезнь удавалось сдерживать годами. Но в итоге без взаимности человек все равно обречен на смерть.
Как обречена и Гермиона. Только у нее даже времени не было смириться с этой мыслью. За тот месяц, что прошел с первых проявлений симптомов, она была уже на одной из последних стадий, как сказали бы маггловские врачи. От страха и невозможности поделиться с кем-то тем, что с ней происходит, Гермиона часто задыхалась не только от болезни, но и от панических атак. Она боялась того, что с ней должно произойти.
Идею пойти к мадам Помфри она отметает сразу. Лечения все равно не было, достать профессора Снейпа ей никто бы не смог, а посеять панику среди ее близких людей можно моментально. И Гермиона, как могла, оттягивала этот момент.
Она чувствует резкую боль и прикусывает костяшки пальцев, сдерживая крик. Чтобы оттянуть приступ удушья и очередную порцию боли, она воскрешает в памяти образ Северуса Снейпа. Опытным путем Гермиона устанавливает, что это работает безотказно. Сначала она хотела вообще о нем не думать, гнала мысли, но становилось только хуже, и облегчение приносили только воспоминания о нем.
Хорошо это было или плохо, но у Гермионы было что вспомнить
* * *
После битвы Грейнджер почти сразу отправилась волонтером в больницу, помогать целителям, потому что они не справлялись с потоком пациентов, большинство из которых были крайне тяжелыми, пострадавшими от проклятий. Также возникали проблемы с некоторыми целителями и обслуживанием Пожирателей, многие из которых стали причиной смерти близких им людей. Так и вышло,
что почти всю заботу о таких пациентах взяли на себя волонтеры, которым предоставляли самую грязную и неприятную работу сами же захотели.
Мракоборцы, что охраняли преступников, тоже с презрением поглядывали на студентов Хогвартса, что ухаживали за Пожирателями смерти, считая, что не заслужили те подобного обращения. Гермиона не знала про других, но сама она старалась отрешиться от эмоций и быть непредвзятой, понимая, что нельзя позволить себе утонуть в ненависти и обвинениях. За нее это с лихвой делало волшебное общество, которое начинало постепенно вылезать из своих нор, в которые загнала их война. Гермиона видела, как ненависть душила людей. Но она пошла по другому пути, отрешившись от эмоций.
Единственный, кто с самого начала вызывал особые чувства, был профессор Снейп. С самой школы он был особенным, умным и очень таинственным, отчего пытливый ум Гермионы тянулся к нему. А потом слова Гарри поселили в душе смятение и заставили думать о нем еще больше. Со временем она посмотрела его воспоминания, и он начал казаться ей заочно близким, словно знакомым. Она много думала о нем, о его поступках, его роли и сама не заметила, как стала проводить с ним гораздо дольше положенного времени. Благо, в то время он оставался без чувств и не возражал.
Она приходила к нему за час до начала своей смены, читала газеты вслух и перекусывала, устроившись на его койке, в ногах. На обеденном перерыве она часто приходила к нему подремать, положив голову на край кровати и прислушиваясь к едва слышному дыханию. А после смены, устало откинувшись на спинку кровати и укрыв ноги тем же одеялом, что был укрыт Снейп, рассказывала о том, как прошел день и с какими трудностями ей пришлось столкнуться сегодня.
Гермионе было одиноко, и Снейп в тот момент оказался единственным, кому она могла хоть что-то рассказать о своих переживаниях. В тот период, когда вопросы выживания перестали маячить главной целью, ее придавило всем остальным. Желанием поехать к родителям, пониманием, что это невозможно, потому что денег на билет до Австралии просто не было, ведь она полностью опустошила свой счет за время их бегов.
Международные порталы никто не открывал, потому что в Министерстве был беспорядок, и всем было не до того. Тяжелым грузом на сердце легла вина за то, что она совершила. Сковал страх, что это не исправить. К этому добавились последствия пережитой войны ночные кошмары, что мешали высыпаться. Финансовый вопрос тоже знатно давил на нее, ведь даже собраться в школу денег у нее не было.