Поехали, сказал вернувшийся отец и завёл мотор.
Когда они добрались до церквушки, там уже собралось несколько человек, и все топтались у храмика. Антон раздавал команды, Давид Юрьевич и ещё несколько мужчин разгружали стройматериалы из «Газельки», где-то рядом мелькал Гаврил.
Василисе, разумеется, занятия не нашлось, так что она просто околачивалась вокруг, вместе с Бобиком бродя по садику отца Павла, в кои-то веки сменившего рясу на тёмный старый костюм, висевший на нём мешком. Наверное, кто-то из товарищей поделился старыми вещами.
Василиса, покормите, пожалуйста, собаку, проговорил на бегу отец Павел, спеша куда-то с тяжёлым ведром. А то я с утра не успел. Каша в сенях.
Ладно, буркнула Василиса ему вслед. Тоже, нашёлся заботливый хозяин. Собаку с утра не покормил, а ведь скоро уже обед.
Василиса и Бобик обошли дом и поднялись по старым ступенькам к входной двери, которую, как оказалось, священник тоже не трудился запирать. Он или слишком хорошо думает о людях, или, извините, обделён умом. А может, и то, и другое.
Ну и где тут твоя каша? спросила Василиса, осматриваясь. Бобик потянул носом и сразу полез под лавку, где нашлась старая кастрюля, накрытая крышкой. Ага, ясно.
Василиса присела на корточки, но вытянула больную ногу. Ухватила кастрюлю за ручку и выволокла из-под лавки. Бобик нетерпеливо топтался вокруг, норовя засунуть влажный нос под руки.
Василиса покрепче взялась за обе ручки, но вдруг увидела, что вместе с кастрюлей из-под лавки выполз ещё небольшой свёрток. Кажется, бумажный. Из которого торчал огарок церковной свечки и остриё иголки.
Сейчас покормим тебя и выкинем эту дрянь, проговорила Василиса, с трудом поднимаясь на ноги и держа тяжёлую кастрюлю двумя руками.
Но отведать перловки Бобику не пришлось, потому что едва открыв кастрюлю у собачьей миски, Василиса быстро вернула крышку на место. Каша оказалась с голубыми разводами, и в ней тут и там синели странные зёрнышки, явно не перловые.
Василиса потащила несостоявшийся собачий завтрак к остальным, работающим у церковки.
Ты чего тут? спросил отец, придерживающий стремянку, на которой Антон что-то приколачивал над дверью.
Василиса открыла кастрюлю и кивнула на синюю кашу:
Мне кажется, или это похоже на крысиный яд? У нас вроде в кладовке такой же.
Антон обернулся и быстро спустился вниз.
Действительно, похоже, пробормотал отец, забирая у дочки кастрюлю и рассматривая её на свету.
И в школе такой есть, почесал Антон за ухом. Кто-то, кажется, хотел отравить собаку?
Как-то это не сильно умно, ответил папа Василисы. Отец Павел-то не дурак, чтобы собаке синюю кашу накладывать.
Может, надеялись, что разойдётся, вяло проговорил Антон.
К ним подошёл отец Павел, и Василиса кивнула на его дом:
Там у вас в сенях, под лавкой, опять порча лежит.
Да? Надо убрать, спокойно произнёс священник. А что это с кашей?
Да похоже, кто-то в неё крысиного яда намешал. И куда это теперь девать? Отец грустно смотрел на кастрюлю, к которой всё подбирался Бобик.
Крыс потравим. Лучше спросите, чем мне теперь собаку кормить, грустно вздохнул отец Павел. Он ест больше, чем я.
Нашли, в чём собаку упрекать, буркнула Василиса и пошла к машине. Обернувшись, причмокнула и позвала: Бобик, пойдём!
Пёс, высунув розовый язык, помчался следом за ней. Достав приготовленные
мамой бутерброды, Василиса развернула их и протянула Бобику. Тот накинулся на еду со смачным причавкиваньем.
Хороший пёсель, бормотала Василиса, почёсывая Бобика за ухом. И тут собаку накрыла чья-то тень. Подняв взгляд, Василиса прикрыла глаза рукой и увидела, как солнечные лучи расходились из-за головы Ядвиги Мстиславовны. Здравствуйте.
Здравствуй, спокойно сказала Зоина бабушка. Как тут дела?
Были нормально, пока я не нашла под лавкой порчу, а в собачьей еде крысиный яд.
Ишь ты, тихо произнесла Ядвига Мстиславовна, глядя на Бобика. Этот со́бак, поди, лопает больше, чем сам Павел.
И что, его теперь надо отравить? проговорила Василиса, изо всех сил сдерживая клокотавшее внутри раздражение.
Ядвига Мстиславовна бросила на Василису и Бобика хмурый взгляд и направилась к церковке, вокруг которой суетились ремонтники. Василиса же попыталась унять волнение глубокими вдохами-выдохами. Кажется, пора бы научиться медитировать.
С приходом Зоиной бабушки Василисе совсем расхотелось даже близко подходить к дому священника и церкви. Так что она снова причмокнула и вместе с Бобиком пошла по посёлку прочь от ремонта. Сады, хотя ещё и по-мартовски серые, кое-где уже начинали покрываться мелкой зеленью: распускались первые листочки и появлялись ростки ранних цветов. И воздух такой влажный и свежий, что его аж кожей хочется вдыхать.
Вдвоём с собакой священника Василиса дошла до поселкового магазинчика.
Жди тут, приказала пёселю и пошла внутрь.
Да точно подпалили, рассуждали в магазинчике местные тётушки. Только вот кто?
Да мало ли, кто. Говорят, дочь участкового там была с подружкой, понизив голос, произнесла одна из кумушек. Василиса притормозила возле неприкрытой двери и прислушалась.
А подружка-то это которая дочка этого, нового? спрашивал один из голосов.