Да какой он новый. Жил тут раньше да с этой, Февронькой, фестивалил. Говорят, девка-то у неё от него.
Не похоже, с сомнением произнесла одна из местных жительниц. А вот пацан Наташкин точно не от хмыря этого, Лисовского. Скорее, от того же Эдика.
Да ладно-ка! не поверила какая-то тётушка. Потом, подумав, согласилась: А ведь и правда, похож.
А как она с Давидом-то, а? хихикая, произнесла ещё одна. Помните? Как он из окна-то от неё прыгал, да по посёлку улепётывал? А ведь сам пацан совсем был!
Дальше раздался нестройный хор хриплых смешков.
Ага, а теперь детей учит. Дирехтор! Чему он их там научит? Как в окна по ночам лазить?
Так, бабы! произнёс голос продавщицы, кстати, мамы Антона. Хватит тут перетирать! Аж уши от вас вянут. Кому что завесить?
Василиса потихоньку вошла в зал, разом со всеми поздоровалась и спокойно встала в очередь, делая вид, что не замечает косых взглядов. Видимо, и про неё в посёлке ходили какие-то слухи. Хотя чего уж там, деревня она и есть деревня. Здесь если про тебя не распускают сплетен, это считается тяжким оскорблением.
Когда очередь дошла до Василисы, она купила большой мешок сухого собачьего корма и упаковку печенек. Бобик тем временем обнюхивал сумки и авоськи уже вышедших на улицу кумушек, а они копались по пакетам в поисках угощений.
Хоть поешь, горемычный, приговаривала одна из тёток, скармливая Бобику кусок колбасной нарезки.
У-у, троглодит, угостила пса мясом другая. Поди, жрёт, как слон. Как бы Павлика-то не сожрал.
Чего там жрать, кости одни, в чём только душа держится, бухтела третья, уже приготовившая обычное человеческое печенье. Но Бобику и оно пришлось по нраву. Пока Василиса осторожно спускалась по лестнице, выглядывая из-за края мешка с кормом, пёс счастливо хрустел печеньками.
Своему, что ль, прикупила? пропела одна из кумушек, указывая на мешок в руках Василисы.
Нет, для Бобика, кивнула на пса Василиса.
Это правильно, подхватила одна из тёток. А что там про поджог слыхать? Папаша-т твой следы каки нашёл, аль нет?
Нет, всё затоптали, покачала головой Василиса.
И на кого думают? жадно спросила та, что кормила Бобика печеньем.
Ни на кого пока. До свидания. И Василиса снова причмокнула, подзывая Бобика.
За её спиной скоро раздался громкий шёпот, сообщающей всей округе, что «Наташкин мальчишка поматросил да бросил, весь в мать или отца, если это Эдик, и кто на неё теперь позарится, хромоножку».
Очень хотелось развернуться и плюнуть в сторону гадких сплетен. Василиса попыталась прибавить шаг. Снег сошёл, и передвигаться стало намного проще. Но всё равно приходилось смотреть под ноги, выглядывая из-за огромного пакета.
Эти тётки ведь в чём-то правы. Действительно,
кому Василиса может понравиться. С хромотой, да ещё с отвратительным характером. Она и правда, в последнее время только и занимается, что подслушивает и подсматривает. А главное, толку от этого никакого. Хоть бы что интересное высмотреть. Но нет сплошные сплетни, да ещё бессмысленные.
Ну, у Гаврила, допустим, действительно отношения с официальным отцом так себе. Хотя он же помогает папе с кафе. И если присмотреться, то они с Летой, пожалуй, чем-то похожи. А вот Лета и Зоя точно нет. Никакого сходства. А ведь могут оказаться братом и сёстрами. Ну что за бред.
Василиса даже тряхнула головой, чтобы отогнать ненужные мысли. Ей бы со своей жизнью разобраться, а не в чужие лезть. Добравшись наконец до дома отца Павла, Василиса пинком открыла болтающуюся калитку. Священник как раз шёл по тропинке садика и, увидев Василису, притормозил.
Вот, это вам. Василиса бросила мешок корма ему под ноги. Вернее Бобику. И пожалуйста, проследите, чтобы никто туда никакой дряни не насыпал. А ещё лучше запирайте двери. Люди разные бывают, и далеко не все здесь ваши фанаты.
Спасибо, учту, сухо ответил отец Павел.
Ишь, какие рекомендации, высунулась из сеней Ядвига Мстиславовна.
Зато по делу, резко произнесла Василиса.
Василиса, проявите уважение к старшим, укоризненно произнёс появившийся откуда-то Давид Юрьевич в тёмной спецовке, испачканной краской.
Василиса даже прикусила себе язык, чтобы не наговорить ему резкостей. У самого рыло в аморальном пуху по самые уши, а ещё будет учить её хорошим манерам. Тётки-то, похоже, правы на его счёт. Да и по остальным, наверное, не зря прошлись.
Почувствовав во рту противный солёный привкус, Василиса прикрылась рукой. Не плевать же на землю во дворе священника, да ещё в присутствии директора школы и самой знаменитой местной бабушки.
Ну-ка, пойдём, поманила её в дом Ядвига Мстиславовна.
Куда эфо? еле произнесла Василиса, морщась от боли в языке и вкуса крови во рту.
Чаю надо сделать. Ну, пошли. И Ядвига Мстиславовна сгребла Василису за шиворот и впихнула в сени, да так мощно, что та еле устояла на ногах, едва не вписавшись в ту же самую скамейку, под которой нашлась порча.
Глава 8. Ядрёна вошь
Василиса прополоскала рот и выплюнула в раковину розовую слюну.
Правильно, иногда лучше молчать, чем говорить, пробурчала где-то рядом Ядвига Мстиславовна. Найди чайник и заварку, а я пока самоваром займусь.
В заварочном чайнике, отыскавшемся у печки, ещё плескался старый тёмный чай. Василиса разлила его по горшечным цветам, расставленным на подоконниках, как обычно делала мама, и вернулась на кухню.