На начало Великого поста приходились самые строгие пищевые ограничения в монастырях. Два или три дня монахи должны были вообще воздерживаться от пищи. Правда, оговаривались послабления для больных и немощных, которые, по благословению настоятеля, могли получить небольшой кусок хлеба, но не в трапезной, а в примыкающей к ней кладовой.
* * *
На начало Великого поста приходились самые строгие пищевые ограничения в монастырях. Два или три дня монахи должны были вообще воздерживаться от пищи.
Насколько трепетным было отношение к чистоте и строгости поста, очень хорошо демонстрирует случай, зафиксированный в воспоминаниях голландца Витсена, находившегося в свите шведского посла. Псковский воевода сначала отказывался навестить иноземных гостей, так как в России в это время был пост. Согласился он, только когда ему пообещали, что русским гостям не подадут ничего скоромного. Увидев, что русским и шведам поданы разные блюда, воевода заявил: «Так и подобает, чтобы стол подходил к местному обычаю: одному по-шведски, другому по-русски». Ну а дальше произошел, с точки зрения иностранца, забавный случай. За столом вышло так, что бычье ребро прикоснулось к голове щуки, стоящей перед русскими и приготовленной специально для них. Все сразу закричали, что рыба осквернена и должна быть убрана, что и было сделано.
Подобные строгости в соблюдении чистоты постной пищи были отмечены еще раз. «Была среда, у них день поста, поэтому он [пристав] с нами не ел, довольствовался одним русским хлебцем с селедкой и икрой. Они очень строго соблюдают пост, не хотели есть с тарелок, на которых лежал наш хлеб».
Не только употребление скоромной пищи, но и любой контакт с ней воспринимался в те времена как оскверняющий . Как пишет шведский дипломат Петр Петрей, русские брезговали даже прикоснуться к ножику, которым резали что-то мясное.
Русские послы в Англии отказывались ехать вместе с королевой на оленью охоту, ссылаясь на постный день. Впрочем, в конце концов дипломатический этикет был соблюден, и послы на