Не волнуйся, сказал Юксаре, потрепав Мюмлу-маму по плечу, и сел рядом, прислонившись спиной к яблоневому стволу. Как-нибудь проживем.
Мюмла-мама тяжело дышала и болтала без умолку о самых разных странных вещах, как будто у нее
была лихорадка.
Нужно выяснить, прошептала она, когда отмечают День отца. Скоро у тебя появится свой личный праздник.
Обязательно выясним, сказал Юксаре. Закатим пир на весь мир. Ты наваришь овсянки, испечешь пончиков на целый остров. А я буду с самого утра встречать гостей и принимать поздравления.
А как же твоя независимость? Разве настоящим колонистам разрешается принимать поздравления?
Какая уж теперь независимость...
Хочешь, когда все закончится, я принесу тебе яблок? Ну, чтобы ты не грустил из-за того, что на твоей яблоне яблоки не растут. У филифьонки, которая живет по-соседству, яблок на деревьях видимо-невидимо.
Конечно хочу.
Здорово, что привидения умеют играть на музыкальных инструментах, да? Мы с тобой как в воду глядели.
Ага.
Но было бы лучше, если бы привидение Муми-тролля не так сильно фальшивило.
Это уж точно.
А что, если и корабли умеют летать?
Даже не сомневайся.
А хатиффнатты пьют шампанское.
Еще как! Их от шампанского за уши не оттащишь!
И конец света не за горами...
Все может быть.
Так они и сидели под яблоней, тихо разговаривая о всякой ерунде, до тех пор, пока у Мюмлы-мамы не родились дети.
Детей оказалось шестнадцать. Появившись на свет, они тут же принялись пищать, кувыркаться и носиться по росистой траве. Четырнадцать из них были похожи друг на друга, как две капли воды. Они даже разговаривали одинаково.
Хочу каши! истошно вопили как один четырнадцать ртов, и Мюмла-мама, словно по волшебству похудевшая в два раза, принесла им поесть.
Какие прожорливые. Все в меня, усмехнулся Юксаре, наблюдая за уплетающими овсянку детенышами. Мюмла-мама захихикала и продолжила ловко орудовать ложкой. Ее рыжие волосы растрепались, рассыпавшись по плечам, но у нее не было свободной минуты, чтобы поправить прическу.
Спустя несколько мгновений внимание Юксаре привлекли еще двое детей. Они резко выделялись на фоне остальных: мумрик с серьезным, задумчивым взглядом и крошечная мюмла, которую можно было рассмотреть лишь через увеличительное стекло. Мумрик, недолго думая, подполз к кисету Юксаре, что выпал из кармана в траву, развязал тесьму и, сунув нос в душистый табак, громко чихнул.
Снус-снус-снус, проговорил малыш, подняв на Юксаре свои большие печальные глаза.
Смотри-ка! ахнула Мюмла-мама. Вылитый ты.
Снус-снус-снус, повторил мумрик, хватая лапкой рассыпавшийся по траве табак.
Он что, как и я, хочет подымить трубкой? хохотнул Юксаре, разглядывая детеныша. Вот это я понимаю, настоящий сын! Гордость отца!
Скажешь тоже, толкнула его в бок Мюмла-мама. Он еще маленький.
Сама ты маленькая, проворчал мумрик и забрался в лежащую на земле шляпу Юксаре. Снус-снус-снус...
Что такое "снус"? недоуменно спросил Юксаре.
Не знаю, пожала плечами Мюмла-мама.
И тут его осенило. Наверняка детеныш пытался сказать им что-то важное.
Мне кажется, Снус это его имя. Правда, малыш? Юксаре потянулся к мумрику, уютно устроившемуся в старой потрепанной шляпе, и осторожно погладил по шерстке.
Снус-снус-снус, сонно пробормотал тот и закрыл глаза.
Какое странное имя! воскликнула Мюмла-мама. Нельзя назвать его как-нибудь иначе?
Юксаре глубоко задумался, перебирая в уме возможные варианты.
Тогда пусть будет Снусмумриком, решил он. В конце концов, я отец, и я должен выбирать имя для своего сына.
И Мюмле-маме не оставалось ничего другого, как согласиться.
А меня вы как назовете? послышался тоненький голосок.
Крошечная мюмла уже уверенно стояла на лапках и завязывала на голове пучок точь-в-точь как ее мать. Юксаре достал из кармана лупу, чтобы сквозь стекло как следует разглядеть малютку. У нее были ярко-рыжие волосы и зеленые озорные глаза.
Дорогая моя доченька, прослезилась от умиления Мюмла-мама. Я придумала. Мы назовем тебя Мю.
Что означает это "Мю"? Юксаре раскрыл глаза от удивления.
Мю самая маленькая на свете, меньше не бывает.
Привет! радостно подпрыгнула малышка и залилась смехом. Меня зовут Мю. Не смотрите, что я такая маленькая. Вы еще узнаете, на что я способна. Помяните мое слово!
Сказав это, Мю вприпрыжку побежала к домику, где, судя по доносившемуся из окна шуму, уже проснулись ее старшие братья и сестры.
Тридцать четыре ребенка, с ума сойти, устало покачала головой Мюмла-мама, рассматривая своих новорожденных детей, играющих в догонялки на поляне. Снусмумрик сладко спал в шляпе Юксаре. Нам срочно нужен новый дом. И шестнадцать дополнительных кроваток. А уж сколько чашек, ложек, одежек и всего
прочего страшно даже представить. Так страшно, что лучше об этом не думать.
Юксаре зевнул, потянулся, сунул в рот трубку и, чувствуя, как отступает напряжение минувшей ночи, а тело наполняется блаженной легкостью, сказал:
Если есть дети, значит, будет и дом.
Что ни говори, размышлял он, утопая в сизом табачном дыму и слушая сквозь накатывающую дрему детские вопли и смех, быть отцом не только приятно, но и весело.