над которым сверкали и переливались невидимые огни: разноцветные, бегущие символы великолепия, среди которых женщины уже принимали соблазнительные позы, сулящие новые восторги и будящие смутные, несбывающиеся надежды. Фонзо воображал себя в окружении нескольких рядов задернутых штор розового цвета, за которыми в шелесте шелка, в манящих шорохах мечта его юности принимает тысячи воплощений. Может быть, это случится завтра, думал он; может быть, завтра вечером В комнату поверх шторы проник узкий луч света и веером раскинулся по потолку. Под окном послышались голоса, женский, потом мужской; они журчали и сливались; затворилась какая-то дверь. Кто-то в шелестящей одежде поднимался по лестнице на быстрых твердых женских каблучках.
До него донеслись звуки, раздающиеся в доме: голоса, смех; заиграло механическое пианино.
Слышишь? прошептал он.
Видать, у нее большая семья, сказал Вирджил, голос его был уже сонным.
Ну да, семья, возразил Фонзо. Это вечеринка. Я не прочь бы оказаться там.
На третий день утром, когда парни выходили из дома, мисс Реба встретила их у двери. Она хотела во второй половине дня, пока их не будет, попользоваться комнатой.
В городе должна состояться конференция сыщиков, сказала она, и дела пойдут получше. А с вашими вещами ничего не случится. Я велю Минни все запереть. В моем доме у вас ничего не украдут.
Как по-твоему, что у ней за дела? спросил Фонзо, когда они вышли на улицу.
Не знаю, буркнул Вирджил.
Все равно, я согласился бы работать у нее, сказал Фонзо. Среди женщин в халатиках, что шныряют там.
А что толку? сказал Вирджил. Они все замужние. Ты что, не слышал их?
На другой день, возвратясь из училища, парни обнаружили под умывальником предмет женского туалета. Фонзо поднял его.
Она портниха, заявил он.
Наверно, сказал Вирджил. Глянь-ка, все ли вещи на месте?
Дом, казалось, был наполнен людьми, совсем не спящими по ночам. В любое время было слышно, как они носятся по лестнице, и Фонзо постоянно ощущал женщин, женскую плоть, доходило до того, что даже в своей холостяцкой постели он казался себе окруженным женщинами, и, лежа с мерно храпящим Вирджилом, напряженно прислушивался к приглушенным голосам, к шорохам шелка, проникающим сквозь стены и пол, бывшим, казалось, такой же их составной частью, как половицы и штукатурка, думая, что вот уже десять дней находится в Мемфисе, однако круг его знакомых состоит лишь из нескольких товарищей по училищу. Когда Вирджил засыпал, он поднимался, отпирал дверь и оставлял ее открытой. Однако ничего не происходило.
На двенадцатый день он объявил Вирджилу, что они в компании одного из будущих парикмахеров отправляются поразвлечься.
Куда? спросил Вирджил.
Не беспокойся. Идем. Я тут кое-что разузнал. Подумать только, жил здесь две недели, ничего не зная
Сколько это будет стоить? спросил Вирджил.
Когда это ты развлекался задарма? ответил Фонзо. Пошли.
Пойду, сказал Вирджил. Только не обещаю ничего не тратить.
Погоди, скажешь это, когда будем на месте, сказал Фонзо.
Будущий парикмахер повел их в публичный дом. Когда они вышли оттуда, Фонзо сказал:
Смотри-ка, я жил тут две недели и знать ничего не знал об этом доме.
Хорошо бы совсем не знал, сказал Вирджил. Это обошлось в три доллара.
А разве не стоило того?
Ничто не стоит трех долларов, если этого нельзя унести с собой, сказал Вирджил.
Когда они подошли к дому, Фонзо остановился.
Теперь надо проскочить незаметно, сказал он. Если она узнает, где мы были и чем занимались, то, чего доброго, не позволит нам оставаться здесь, рядом с этими дамами.
Вот-вот, ответил Вирджил. Черт бы тебя подрал. То вынуждаешь меня просадить три доллара, то из-за тебя нас обоих выгоняют.
Делай то, что и я, сказал Фонзо. Вот и все. Только помалкивай.
Минни впустила их. Механическое пианино звучало на полную громкость. Из одной двери выглянула мисс Реба с кружкой в руке.
Так-так, сказала она. Что-то вы сегодня крепко запоздали.
Да, мэм, ответил Фонзо, подталкивая Вирджила к лестнице. Были на молитвенном собрании.
Парни легли в постель, из темноты неслись звуки пианино.
Из-за тебя я просадил три доллара, сказал Вирджил.
Да помолчи ты, сказал Фонзо. Как только подумаю, что жил тут целых две недели
На другой день они вернулись домой в сумерках, огни уже перемигивались, то ярко вспыхивая, то затухая, женщины с белыми мерцающими ногами встречали мужчин и садились с ними
в машины.
Что скажешь теперь о тех трех долларах? спросил Фонзо.
Думаю, нам лучше не уходить на всю ночь, сказал Вирджил. Это слишком дорого.
Верно, сказал Фонзо. Кто-нибудь может увидеть нас и донести ей.
Два вечера они крепились.
Это будет уже шесть долларов, сказал Вирджил.
Можешь не ходить, раз так, сказал Фонзо.
Когда вернулись, Фонзо предупредил:
Постарайся на этот раз изобразить что-нибудь. Ты так держишь себя, что тогда она чуть не застукала.
А если и застукает? угрюмо спросил Вирджил. Не съест же она нас.
Они стояли у решетки и шептались.
Откуда ты знаешь, что нет?
Не захочет.
Откуда ты знаешь, что не захочет?