Пойдем теперь в ту сторону, говорю я. Она смотрит на меня.
Не поможет, говорит она. Вот подлец.
Дюи Дэлл, что не поможет?
Знаю, что не поможет, говорит она. Она ни на что не смотрит. Знаю.
Пошли в ту сторону, говорю я.
Нам надо обратно в гостиницу. Поздно. Надо потихоньку пробраться.
Все равно, давай пойдем туда, посмотрим?
Ты же лучше хотел бананов. Хотел бананов?
Ладно. Мой брат сошел с ума, и он уехал в Джексон. Джексон дальше ума.
Не поможет, говорит Дюи Дэлл. Знаю, что не поможет.
Что не поможет?
Чтобы ехать в Джексон, он сел в поезд. Я не ездил в поезде, а Дарл ездил в поезде. Дарл. Дарл мой брат. Дарл. Дарл.
ДАРЛ
«Да да да да».
Двое привели его на поезд. В разномастных пиджаках, оттопырившихся над правыми задними карманами. Затылки у обоих только что выбриты скобкой, словно два парикмахера разом брили по шнуру, такому, как у Кеша. «Ты над пистолетами смеешься?» спросил я. «Почему смеешься?» спросил я. «Потому что слышать не можешь смеха?»
Они опустили два сиденья, чтобы Дарл мог сидеть у окна и смеяться. Один сел с ним рядом, другой сел напротив, ехал задом. Одному пришлось ехать задом, потому что у казенных денег на каждое лицо есть задняя сторона, на каждый зад есть лицо, а едут они на казенные деньги, а там кровосмешение. У пяти центов с одной стороны женщина, а с другой бизон; два лица, а зада нет. Я не знаю, что это такое. У Дарла был биноклик из Франции, с войны. А в нем женщина и свинья, два зада без лица. Я знаю, что это такое. «Ты поэтому смеешься, Дарл?»
«Да да да да да да».
Повозка стоит на площади, мулы не шевелятся, вожжи захлестнуты за пружину сиденья, повозка задком к суду. Ничем не выделяется из сотни других повозок; возле нее стоит Джул и смотрит на улицу, как любой другой человек в этот день, и все же чем-то они выделяются, отличаются. Атмосферой предрешенного и скорого отъезда, какая окружает поезда, может быть, впечатление создается тем, что Дюи Дэлл и Вардаман на сиденье и Кеш на тюфяке в повозке едят бананы из пакета. «Ты поэтому смеешься, Дарл?»
Дарл наш брат, наш брат Дарл. Наш брат Дарл в клетке в Джексоне, его чумазые руки легко лежат в тихих просветах между прутьями, он глядит оттуда с пеной на губах.
«Да да да да да да да да».
ДЮИ ДЭЛЛ
Это не мои деньги, я им не хозяйка.
Чьи же?
Это деньги Коры Талл. Миссис Талл. Я продала ее пироги.
Десять долларов за два пирога?
Не тронь. Они не мои.
Не было у тебя никаких пирогов. Врешь. В свертке у тебя было воскресное платье.
Не тронь! Возьмешь, вором будешь.
Родная дочь называет меня вором. Родная дочь.
Папа. Папа.
Я кормил тебя и дал тебе кров. Любил и заботился, а теперь моя родная дочь, дочь моей покойной жены, над материной могилой называет меня вором.
Говорю тебе, не мои. Мои, ей-богу, отдала бы.
Где ты взяла десять долларов?
Папа. Папа.
Не хочешь говорить. Или через такой позор добыла, что боишься говорить?
Говорю тебе, не мои. Ты понимаешь или нет, что не мои?
Да разве ж я не отдал бы обратно? А она родного отца называет вором.
Говорю тебе, не могу. Говорю, не мои деньги. Ей-богу, отдала бы.
И брать не стал бы. Моя родная дочь, которую я семнадцать лет кормил, пожалела мне в долг десять долларов.
Они не мои. Не могу.
Так чьи же?
Мне их дали. Купить одну вещь.
Что купить?
Папа. Папа.
В долг ведь. Видит Бог, тошно мне, что родные дети меня попрекают. А я им свое отдавал, не скупясь. С радостью отдавал, не скупясь. И теперь они мне отказывают. Адди. Твое счастье, Адди, что ты умерла.
Папа. Папа.
Правду говорю, ей-богу.
Он взял деньги и ушел.
КЕШ
Надо бы их вернуть, я думаю.
И мы опять поехали к тому дому.
Надо Кеша к Пибоди отвезти, сказал Джул.
Да тут делов-то на минуту, сказал папа. Он вылез из повозки. В этот раз музыка не играла.
Пускай Вардаман отнесет, сказал Джул. Он вдвое быстрей обернется. Или давай, я
Нет, лучше я сам, говорит папа. Я ведь одалживал.
И вот мы ждали в повозке, но в этот раз музыка не играла. Я думаю, хорошо, что у нас нет такой штуки. Думаю, я бы совсем не работал, только слушал. Не знаю, может, музыку послушать самое лучшее, что бывает у человека. Придет, к примеру, вечером усталый, а тут ему музыка играет и отдыхает человек, лучше-то как еще отдохнуть? Я видел такие, которые закрываются, как чемоданчик, с ручкой носи его с собой куда хочешь.
Что он делает, по-твоему? спрашивает Джул. Я бы за это время десять раз отнес лопаты.
Пускай его. Не забывай, он ведь не такой,
как ты, проворный.
Чего же ты мне не дал отнести? Нам еще ногу твою лечить, а то завтра домой не уедем.
Да успеется. Интересно, сколько такая машина стоит в рассрочку?
Рассрочивать-то что? сказал Джул. Из каких денег ее купишь?
Мало ли как бывает, я сказал. Думаю, у Сюратта я бы мог купить такой за пять долларов.
Вернулся папа, и поехали к Пибоди. Пока мы у него были, папа сказал, что сходит в парикмахерскую, побреется. Ну, а вечером сказал, что у него есть дело, говорит, а сам в сторону смотрит, волосы влажные, прилизаны, и пахнет от него одеколоном, но я сказал, пускай его, я бы и сам не прочь послушать еще этой музыки.