Тут вдруг рыжий кустик зашевелился, отряхнулся и говорит голосом Петькина:
Попробуй на мне! За хорошую плату я согласен, сколько угодно.
Эх, думаю, ну и Петькин! Вмазать бы тебе по твоей тыкве. Но тут снова как грохнуло, что лечу я опять и думаю: Нет, хватит. Больше Борщик кулаком стучать не станет. Ни по печке, ни по телевизору, ни по голове!
Я пляшу и всё пляшет, всё подпрыгивает. Земля, улицы, небоскребы. Народ на улицы выбегает. Кастрюли из окошек разлетаются.
Нет, говорю себе, это не кукарача, это землетрясение! Тут не плясать, а помогать надо! Только с чего начать?
Вдруг подходит ко мне тоненькая малышка, смотрит на мои сапоги, протягивает испеченную на кирпичах лепешечку, говорит:
Сеньор, вы, наверное, очень проголодались. Кушайте, пожалуйста.
Вот так. Я думаю, а малышка уже помогает.
Сбросил я свой рюкзак, разжег среди кирпичей костерок, кастрюльки, сковородку поставил. За продуктами бегать не надо. Продукты в воздухе носятся. Апельсины, ананасы сами собой жонглируют, блинная мука, кукуруза, кофе в пакетах над головой летают.
Ловлю, варю кашку, приговариваю:
Кушайте, детки. Борщик вас любит.
Только сказал, раз с балкона соска на голову. А за соской какой-то пакет в руки. Развернул я, а там малец рот раскрывает:
Каши! Каши!
Накормил его кашей. Бегут родители, кричат:
Муча грасья, сеньор, большое спасибо! Мы вам сейчас еще нескольких детей подкинем.
Сомбреро протягивают.
Нет, говорю, извините. Мучо грасья! Я детей люблю, но если Борщик нянчиться, то кто варить будет? У каждого кухня своя.
Передвинулся я немного и слышу из окошка мягкий голосок:
А чашечки какао у вас не найдется?
Смотрю, при землетрясении полулежит на кушетке сеньора, а рядом с ней два бамбинос.
У Борщика все найдется! говорю. Протягиваю кастрюльку с какао, прошу: Но вы, пожалуйста, и другим вокруг налейте. Другие тоже не против.
А она отхлебнула и так надменно затормозилась:
Ну вот еще! говорит. Если бы это каша была другое дело. А какао почти деликатес. Извините.
Я удивился. У нас дома именно самым вкусным делятся. Но протянул кашу, говорю:
Ну раздайте кашу.
А она себе и своим наложила наворачивают, а вокруг детишки в окно смотрят. Старшенький мальчуган, правда, потянулся поделиться, но так получил ладонью по макушке, что у меня в затылке треснуло! Сердце кровью облилось!
Что же вы это, сеньора, делаете? говорю. Какой вы пример даете? Детей жалеть надо, детей спасать надо, детей любить надо! Борщик в этом толк знает! Как-никак у Тамары Сергеевны учился!
А ваше какое дело?! говорит. Отодвиньтесь от моего окошка.
Хотел я, было, в ответ громыхнуть, но вздохнул: нет, Борщик больше громыхать не будет. Может быть, ее как раз чем-нибудь и трахнуло в землетрясении, так что в голове перемешались плюсы и минусы. Может быть, еще и отойдет. Хорошо бы.
Отодвинулся от окошка, пересел под другое, разливаю кашу, раздаю блины и чувствую, кто-то меня ласково за ухо подергивает, а кто-то снизу аккуратно щиплет.
Оглянулся на плече у меня обезьянка, а внизу крокодильчик в карман лезет и тоже смотрят: Борщик, помоги! И птицы рядом летают, по-своему лопочут, и молодая анаконда поранена, грустно из клетки глядит. Все есть хотят, все помочь просят. У зоомагазина сижу!
Я одного кормлю, другому хвост перевязываю. Ну, думаю, Айболита нашли! Хорошо, что здесь слонами и тиграми не торгуют! А тут еще подходит полицейский, ведет чумазого мальчугана:
Сеньор Борщик, он у вас блин утащил.
Один? спрашиваю.
А мальчуган развел руками, вздохнул:
Блин один, а братишек семеро.
Ладно, говорю, вот тебе еще семь блинов. Но больше без разрешения ни-ни! А он подпрыгнул, кричит:
Грасья, сеньор! Вы не просто Борщик, вы Санта-Борщик! Если когда-нибудь вы стащите, я вас тоже выручу! Клянусь Санта-Барбарой!
Вдруг чувствую, холмик подо мной дернулся, подпрыгнул, а мимо меня бутылки, банки, одна, другая фьють, фьють! И хвостик от помидорчика, который я вниз бросил, прыг!
А рядом усатые мужчины в сомбреро говорят:
Ты куда сел? Это же вулкан. Отвратительный, грязный и злой. А молчит потому, что мы его банками и бутылками забросали.
Тут началась стрельба: банки вверх, бутылки вверх, портреты вверх, газеты вверх!
Видишь! кричат. Кричат и пятятся.
А я говорю:
Так почему же он плохой? Это мы плохие! Мы его грязью забросали, вот он нам нашей грязью в морду плюет, в нас швыряется.
В какую морду? возмущаются.
В морду! В морду! Потому что когда мы поступаем хорошо, у нас лицо, а когда в кого-то грязью швыряемся, у нас морда. Попробовали бы в меня грязью бросить, я бы тоже взорвался! Молодец, вулкан!
Только это сказал, мой вулкан как поехал вверх, даже голова закружилась. От похвалы расти начал. В несколько минут вытянулся на такую высоту, что небоскребы внизу в спичечной коробке уместились бы, океан впереди открылся и под ногами бездна, пропасть, прорва! Облака вокруг, ветер, звезды.
Ничего себе, поддержал, ничего себе, похвалил, ничего себе, друга выручил! А всё ведь с одного удара началось. Да, больше Борщику кулаком стучать не придется. Это точно.