В высшей степени редко при описании телосложения встречаются цифры. Упоминание о них находим лишь однажды в 1638 году Пьер де Мулен указал, что окружность талии должна быть вдвое больше окружности шеи, но это соображение выглядит искусственно и на практике почти не применялось:
Окружность талии в том месте, где находится диафрагма, должна бы составлять две окружности шеи. Я говорю о пропорционально сложенной фигуре, а не об обрюзгшем и заплывшем жиром теле .
Кстати, о том же самом в XVI веке оставил уникальное свидетельство Маттеус Шварц, богатый банкир из Аугсбурга, друг банкиров Фуггеров . Шварц был до такой степени охвачен страстью к собственному жизнеописанию, что ежегодно заказывал свой портрет, чтобы «представлять
собственные одежды» и сличать свою внешность с портретом «через пять или десять лет» . Наряды и позы на этих портретах роскошны. Есть еще одна знаменательная особенность: в 1526 году, в возрасте «29 лет 4 месяцев и 8 дней» Маттеус, решивший, что он «растолстел и стал жирным», заказал свой портрет в обнаженном виде в фас и со спины; это двойное изображение должно было свидетельствовать о том, как он располнел. При этом не приводится никаких комментариев, никаких цифр только это изображение отяжелевшего тела, «немое» свидетельство небывалого прежде, но все еще ограниченного внимания к своему облику.
Вообще говоря, взвешивание тела не является традицией. То же относится к взвешиванию животных при продаже. Цену в данном случае формируют такие показатели, как форма головы, цвет кожи и шерсти, возраст, родословная (было ли у нее потомство например, если речь идет о корове). Отсюда весьма специфическое представление животных объектов торга: «корова, уже рожавшая, масть черная, возраст два с половиной года» была продана в 1606 году в Орлеане за 30 турнуа (турских ливров); или другая корова, «рыжей масти с теленком», продана там же в 1640 году за 54 турнуа . Вероятно, вес тоже имел значение, но цена определялась интуитивно и была предметом торга.
В XVII веке делаются первые попытки измерить человеческое тело, при этом рассматриваются лишь случаи необычной и чрезвычайной полноты. В 1635 году Даниэль Зеннерт приводит два характерных примера: тридцатишестилетняя жительница Страсбурга, весившая 480 фунтов (240 кг), которая не могла перемещаться, лишь едва шевелилась, и мужчина, вес которого превышал 400 фунтов (200 кг) и который «появлялся на публике», несмотря на то что ему было трудно двигаться. У второго пациента была одна особенность: врач утверждал, что из-за избыточной массы тела «из его пупка выделяется серозная жидкость» . Это косвенным образом подтверждает неоднозначность в отношении к избытку веществ жидкостей, жиров, серозных экссудатов. Время от времени в медицинской литературе XVII века появляются цифры, всегда «невероятные»: в 1648 году Томас Бартолин пишет о десятилетнем ребенке, весившем 200 фунтов (100 кг), Доменико Панароло в 1647-м упоминает о 30 фунтах (15 кг) жира, «скопившегося на коленях» одной женщины , а Михаэль Эттмюллер в 1691 году рассказывает о мужчине, который весил 600 фунтов (300 кг) и не мог двигаться . Безусловно, это «предельные» значения, которые показывают, что излишки жира очень медленно, но все же начинают считаться заболеванием. Они демонстрируют, что медицина по-прежнему интересуется лишь особыми случаями, ужасными уродствами, к которым приводят «гигантизм» и «выходящая за пределы обычного» полнота.
Повторим, вес при этом не оценивается.
Наконец, надо сказать еще вот о чем: ногам, их полноте и деформациям уделялось очень мало внимания или не уделялось вообще, так как они всегда оказывались скрытыми, «спрятанными под одеждами» и потому не были достойны того, чтобы их «исправляли». Это очень ярко показано в реплике, отпущенной в диалоге, который состоялся между матерью и дочерью в конце