Из «педагогических» соображений упоминаются очень толстые люди, чтобы в воображении у «паствы» создавался образ опасности. Ненасытная страсть к постоянному поглощению пищи, бесконечной трапезе иногда даже описывается как изнуряющая пытка: например, в 1614 году Луи Гюйон рассказывает о безумном бароне де Монфоре, который был настолько охвачен страстью к еде, что запретил себе спать, чтобы не терять времени и не переставать толстеть, лихорадочно поглощая пищу . Сохраняя тон проповеди и не вдаваясь в объяснения, врач использовал человеческий страх: он говорил уже не о грехе чревоугодия, а о физическом крахе обжоры, не о его вине, а о гибели.
Надо сказать, что при подобном внимании к крайностям к тому, что лежит на поверхности и бросается в глаза, опускается промежуточная фаза. Разбираться в порой неуловимых различиях в степени ожирения очень трудно. Итальянские посланники сообщают, что врачи Екатерины Медичи забили тревогу лишь тогда, когда лишний вес королевы стал «огромным» , а о «средней» полноте, начале тучности, ее стадиях и медленном прогрессировании они долгое время молчали.
Наиболее значимой оказывается тучность, «переполненность всякого рода жидкостями» . Речь теперь идет не просто о боли в животе, о которой упоминали, например, Альдебрандино Сиенский или Бернар Гордонский в XIII веке , но о целом комплексе одновременно встречающихся признаков таких, как «покраснение глаз», «пульсация артерий», «прострелы по всему телу», «замедленность движений», «тяжелый сон», «удушье», упоминавшихся еще в 1550-х годах Жаном Фернелем. Устоявшимся за века принципам и методам изучения он предпочитал конкретные наблюдения . Представление об «излишестве» уточняется, диверсифицируется, даже если при изучении вопроса о полноте трудно выделить преобладающую роль крови, жира или других телесных жидкостей (гуморов). Выявляется также «жестокий и мучительный симптом» апоплексия.
Очевидно, что медицина XVI века еще не «распознала» эту смертельную болезнь, сопровождающуюся внезапной потерей сознания и чувств, хотя уже в XIII веке Бернар Гордонский упоминал о том, что в «анамнезе апоплексии» обнаруживается полнокровие. О том, кто рискует получить апоплексический удар, было известно давно . Тем не менее средневековые описания смерти от апоплексии и те, что рассказывают о подобных «несчастных случаях»
в Новое время, различны. Как известно, Фруассар в 1391 году описал «драматическое событие»: вернувшись с охоты, Гастон де Фуа внезапно потерял сознание, и, чтобы вернуть графа к жизни, ему стали давать «подкрепляющие средства» . Фруассар пишет об этом скорее легкомысленно, нежели серьезно. Здесь важно прежде всего действие: после случившегося, пока «больной» находился без сознания, окружающие пытались «подкрепить» его силы при помощи еды.
В классические времена Сен-Симон описывает смерть Месье , и здесь мы видим совершенно иную ситуацию. Тревожных признаков было много: принц очень толст, «организм его разрушен распутством», «чрезмерная полнота и короткая шея» , ; за несколько часов до рокового события состоялась крупная ссора с братом королем, вследствие чего «лицо Месье было багрово-красным»; за обедом он «ел за десятерых» и это не считая «фруктов, печений, варений и всяческих лакомств, каковыми были уставлены столы в его апартаментах и набиты его карманы и каковые он поглощал почти без остановки в течение дня» . Ссылаясь на признаки близящегося удара, говорят о поведении, чертах и цвете лица. О сосудах дается механистическое и обыденное представление: говорится об их наполненности, напряжении, возможной закупорке: кровь по ним течет «как по трубам фонтана» . Апоплексия тогда неразрывно связывалась с жиром, и исповедник Месье угрожал ею принцу за несколько месяцев до смерти . Единственно возможная предосторожность в этом случае кровопускание, удаление «избыточного», а не «укрепление».