По всей вероятности, открытие в 1628 году кровообращения сыграло свою роль в этих страхах. Массированный приток крови, разрыв каналов, которые теперь обнаруживаются легче, могли бы повлечь за собой приступ, совершенно отличный от тех, что были описаны раньше . Прежде болезнь связывалась с недостатком силы, теперь с видимым давлением. По сути, в XVI веке, до открытия кровообращения, сложилась новая манера наблюдения, выявившая признаки апоплексии: покраснение лица, уплотнение вен, покалывание или тяжесть в теле. Изменился взгляд врача. Например, Якодомус Ломмиус, врач принцев Оранских, приблизительно в 1550 году утверждал, что апоплексии наиболее подвержены люди «с короткой шеей», «проводящие время в праздности за едой и питьем» , а Никола Абраам де Фрамбуазьер в самом начале XVII века с уверенностью указывал на «флегматиков и пьяниц с короткой шеей» как на потенциальных жертв этой напасти. «Короткая шея» упоминается постоянно, она является символом тяжеловесности, внутреннего принуждения, затрудненного дыхания и жизненных проблем. «Питие» также традиционно связывается с «переполнением». Жан Риолан упоминает «полноту» и «короткую шею» (collum breve) в связи с тем, что и то и другое затрудняет «проходы», «лишает мозг» крови, закупоривая сонные артерии и «мозговые вены» : они являются препятствием для питания мозга, масса тела провоцирует потерю сознания.
Апоплексия очень часто упоминается в мемуарах. Пьер де лЭтуаль, чей дневник можно назвать хроникой внезапных смертей конца XVI начала XVII века, говорит о любителях поесть, скрупулезно описывает сырой климат, «влажный и нездоровый» воздух, «грозу и дождь»: от всего этого телесные жидкости (гуморы) становятся тяжелее, и количество «апоплексических ударов» возрастает . В письмах Ги Патена неоднократно упоминаются «прекрасные друзья, полные и краснолицые», которые умерли «от апоплексии или какого-то удушающего воспаления» . Нельзя сказать, чтобы полнота теперь определялась яснее, зато сопровождающим ее симптомам стало уделяться больше внимания.
а Михаэль Эттмюллер в XVII веке обвиняет «невоздержанность и безделье» . Однако это «все» остается смешанным, и причина, лежащая в его основе, общая. Кровь и жир на словах различались, но на деле их путали; скопление того и другого тяготило и плоть, и сосуды. В конце XVII века Жан Дево, автор книги «Сам себе врач» (Médecin de soi-même), выступал сторонником идеи об избыточном «количестве крови» , что было вызвано «излишествами» и неумеренностью.
Дело в том, что в классической медицине жир по-прежнему остается загадочной материей: взгляды на это вещество были интуитивными и зачастую противоположными, и наука химия здесь ни при чем. Споров о нем становится все больше, и это доказывает новый интерес к излишней полноте. Например, вызывает полемику вопрос о локализации жира: в 1661 году Жан Риолан утверждал, что жир держится на мембране, находящейся под кожей, это настоящая «туника», собирающая его отдельные частицы, «как платье» . Димербрук в 1672 году настаивал на том, что жир это разлитое «масло», не имеющее четких границ , тогда как Фабрис де Альдан в 1682 году высказывал предположения о существовании свободно двигающихся по брюшной полости комков жира, увеличивающих объем живота, а также других «автономных» объектов, которые могут быть выведены из организма как отходы. Это подтверждалось случаем одной пациентки Альдана, которая внезапно похудела, после того как через ее задний проход вышли три комка жира, покрытые кожей. И никакого удивления не вызвали результаты вскрытия этих комков: под оболочкой обнаружилась желеобразная, почти серебристая масса плотный молочный жир . По поводу происхождения этого вещества также велась полемика: откуда появляется этот жир непосредственно из крови? Представляет ли он собой, в соответствии с традиционным мнением, тяжелую фракцию, с переработкой которой не справилась печень? Или это производное хилуса, белого млечного сока, вещества, появляющегося из желудка, продукта переработки питательных веществ до того, как он будет трансформирован печенью в кровь, как предполагал Михаэль Эттмюллер? Санторио в XVII веке видит в нем результат относительного замерзания телесных соков (ex fridigitate ), что вызывает петрификацию обызвествление вещества. Идет полемика и о сходстве жира с другими веществами: похож ли «питательный сок» жира на «соки» нервов, как полагал английский анатом Уолтер Чарлтон , или на «соки» молока, как думал французский физик Клод Перро? Наконец, спорили и о стабильности этого вещества: после того как в 1628 году Гарвей открыл кровообращение, а Азелли в 1647-м лимфообращение, жир начали считать подвижным. Мальпиги даже утверждал, что жир мигрирует, скользит по организму, распространяясь от брюшной полости в другие части тела по гипотетическим «адипозным каналам» : якобы по маслянистым переплетениям по необходимости доставляются питательные вещества. То же самое предполагал и Клод Перро, говоря о сурках и медведях, которые во время зимней спячки питаются накопленным «салом» . А во второй половине XVII века благодаря изобретению микроскопа стало возможно увидеть неожиданные скопления жира, мешки, карманы и железы, мельчайшие сгустки, насыщающие мышцы.