Внучке моей шестнадцать лет, продолжила она рассказ под шипение закрывающихся дверей. Валей зовут, Валентиной. Она бабушка запнулась. Оборотень.
Ничего себе!
А почему она не в Центре? спросил я.
Так Центр это для других «открывашек», ответила она. Толкачей, целителей и прочих. Оборотни по-другому к войне готовятся, общиной.
«Стаей» скаламбурил я у себя в голове, и перед глазами встал двухметровое лохмато-зубастое чудовище из учебного фильма. Интересно, а девочка пятнадцати лет в такую же громадину превращается?
У нас, не без гордости добавила она. Самая большая община в Сибири. В каждой семье по оборотню, а то и по два.
А вы тоже? спросил я.
Я-то нет, разулыбалась она. А вот сын да, оборотень. У нас тут окно открылось шесть лет назад, вот его с дочкой и задело. Он через час обернулся, Валюша следом за ним. Невестка мою жуки убили, Настеньку, улыбка погрустнела. Красивая была баба, рукастая, улыбка исчезла совсем. Антошка мой выл, места себе от горя не находил. В армию пошел, тварей этих бить. Их в Скандинавию переправили, так он там и остался, чтобы зацепиться, да нас потом
забрать. Там хоть и опасно, но лучше там все свои. Деньги нам присылает.
Следующая станция «Липки», проинформировал нас динамик.
А почему еще не забрал?
А как туда попадёшь Андрюша? Поезда туда не ходят. Нужно военное сопровождение заказывать. Там же окна без конца отрываются. Может когда и свидимся.
Вот и хорошо, засуетилась она, как бы незаметно смахнула слезинку и подхватила сумочку. Пошли.
Немного постояв в тамбуре, сошли на перрон, оказавшись на лесной тропинке. Бабушка Зина была права таким воздухом «надышаться» получится. Электричка уехала дальше кроме нас здесь никто не сошел и на смену стуку колес пришли скрежет насекомых, шелест качаемых ветром ветвей берез и птичий гвалт. После месяца в бетонном мешке просто рай.
Видишь, как хорошо у нас! оживилась ведущая меня по тропинке баба Зина. Скоро грибы пойдут, собирай-не хочу. Ягод не счесть. Зверья вот мало мужиков много, и все охотники. Речка зато чистая, хочешь купайся, хочешь рыбку лови. Только сетью не вздумай оштрафуют, а твоего пособия на штрафы не хватит.
А у меня пособие есть? спросил я.
Есть, кивнула она. Пять тыщ рублей в месяц.
Это много? спросил я.
Ты не переживай, Андрюша, улыбнулась она. Обузой нам не будешь я пенсию получаю, семь тыщ, и столько ж Валя получает пять вместо мамки с папкой, и две за то что оборотень. Шлепки тебе за сто рублей купила, хлеб в магазине по десять, вот и считай. Пока в Колиных вещах походишь они хорошие, раньше на века шили, а потом, как перевод первый получим, все пять тыщ на тебя и потратим сразу, чтобы голодранцем не ходил.
А есть работа какая-нибудь для меня? спросил я, осознав перспективы.
Как вообще на пятерку в месяц выживать можно?
Я, Андрюшенька, поспрашиваю, пообещала она. Но если ничего не найдем не переживай, работы и дома полно, нахлебником себя считать не вздумай я старая, мне тяжело, а у Валюшки и школа, и тренировки, ей некогда.
Если государство на меня деньги дает, значит не нахлебник, кивнул я.
У меня что, вид как у побитой собаки сейчас, раз баба Зина меня так активно успокаивает? Или просто чисто по-человечески жалеет сироту?
Деревья закончились неожиданно, потому что последний кусок пути мы поднимались на холм баба Зина пыхтела как паровоз, но темпов сбавлять не стала и мы увидели расположенные на пологом склоне деревянные дома с дощатыми заборами. Дорога под ногами грунтовая, улица длинная и широкая, простирается на сколько хватает глаз на том конце деревни тоже подъем. Огороды не простаивают, в воздухе слышатся мычание, блеянье, кудахтанье и черт его знает что еще. Прогулявшись мимо домиков занавески то и дело подозрительно шевелились добрались до добротного, железобетонного моста через довольно широкую, метров в тридцать, реку.
Это Чулым, поведала баба Зина. Ну а мы вон там будем жить, указала на второй справа от моста дом, с адресом «Речная, 23».
Бревенчатый, с виду просторный дом порадовал ухоженностью: окружен ровным дощатым забором, петли калитки и ворот смазаны, крыша дома покрыта слегка потемневшим от времени, но не успевшим порасти мхом шифером. Из него в небеса жизнеутверждающе смотрела в небеса кирпичная труда. Дыма, понятное дело, нет лето же. В огороженном беленным штакетником палисаднике цветы и яблони.
Во дворе нашлись полная дров поленница, обещанный колодец с воротом и цепью и парочка клумб. Справа-добротная, из утепленного наклейки бруса, довольно большая баня. Покрытое кокетливой резьбой крылечко ведет в бревенчатый, довольно большой дом. Если пройти дальше
Там удобства, сарай и стайка, указала на ряд отгораживающих двор от огорода построек баба Зина. Если надо беги.
Пока не надо, покачал я головой.
Пошли в дом тогда, велела она и зашла в приятно скрипнувшую, обитую потрепанным дерматином, дверь.
Добро пожаловать домой.
Глава 4
(видно укрытый половичком старенький зеленый диван) и печка. «Старинность» и «русскость» не завезли просто кирпичный, метровой высоты куб с металлической плитой. Между печкой и столом побеленная стена с дверью.