Да вы на себя посмотрите! За каждой юбкой увиваетесь. Значит, вам можно, а им нельзя? Ну а как же тогда любовь? Или на ее месте у вас только хрен вырос? Бестолковые Вам не понять, что такое настоящие чувства, ответил боцман.
Вот ты и расскажи что-нибудь интересное.
Петрович нахмурился, потер рукой небольшой шрам на щеке.
Бывают истории в жизни, которые промелькнут и исчезнут, как птицы в небе, а бывают остаются в памяти надолго. Молодой был тогда, совсем пацан. Моложе, чем вы сейчас. Тяжелые испытания выпали на долю нашей страны: третий месяц, как шла война, отголоски ее доходили и до Одессы. Город будто замер, впал в оцепененье. Все чаще объявлялись воздушные тревоги, а над морем в сторону фронта летели фашистские самолеты, обстреливаемые нашими береговыми морскими зенитками.
Лето в сорок первом выдалось жарким и душным. На небе ни облачка, солнце своими лучами обжигало тело, слепило глаза. От него никуда невозможно было деться. Как в песне, помните, поется: «Никуда ни спрятаться, ни скрыться». Зной висел над городом, растворяясь в голубизне огромного неба, смешиваясь с раскаленным асфальтом и запахом нагретой земли. Но город продолжал жить обычной жизнью, особенно по вечерам, когда духота сменялась живительной прохладой. Во дворах жарили на керосинках камбалу и кефаль, купали детей в корытах, стирали и развешивали белье, слушали музыку и даже танцевали под звуки патефона.
Познакомились мы с ней, как это часто бывает, случайно, столкнувшись на улице лоб в лоб. И сразу словно невидимая искра пробежала между нами! Дружба стала перерастать в нечто большее, стали встречаться почти каждый день, чаще всего по вечерам, у моря. Но тот летний вечер был особенным и неповторимым. Мы шли, обнявшись, по берегу и разговаривали Сейчас не помню, о чем, да это и не столь важно. На душе было так хорошо, так спокойно, тепло и уютно, как никогда. Ощущение, что сегодня судьба нам подарит нечто особенное, желанное, страстное и в то же время самое чистое и искреннее, не покидало нас, мы чувствовали это каждой клеточкой своего тела.
Летние сумерки незаметно переходили в ночь, тишина прерывалась всплеском волн. Лунная дорожка растекалась по морской глади до самого неба, огромные звезды ярко мерцали над головой. Ноги мягко утопали в песке, оставляя после себя мокрые следы. «Давай искупаемся? Вода теплая, как парное молоко», сказала она. Мы разделись и, взявшись за руки, вошли в воду. «Ты вся дрожишь. Замерзла?» Нет. Мне так хорошо с тобой она прижалась ко мне; я слышал, как бьется ее сердце. Обними меня покрепче, я хочу почувствовать тебя». Мы будто слились в одно целое, растворились друг в друге. И на всем белом свете никого не существовало, кроме нас двоих.
Внезапно она подняла голову, посмотрела на небо: «Слышишь? Летят. Опять летят гады!». В городе завыла сирена воздушной тревоги. Гул бомбардировщиков приближался с огромной скоростью. С железным воем и визгом они начали бомбить город. В морском порту начался пожар, отблески огня появлялись в разных местах; черный дым застилал небо и уносился ветром в сторону моря. «Бежим! Надо укрыться где-нибудь!» прокричал я. Недалеко от нас, метрах в ста, прогремел взрыв, подняв вверх столб воды. Металлические осколки вперемешку с камнями и песком разлетались в разные стороны. Я заметил лодку, перевернутую вверх днищем: «Вон, смотри! Залезем под нее, переждем налет».
Запыхавшись, мы кое-как руками разгребли песок, чтобы можно было пролезть внутрь какая-никакая защита. На удивление внутри было сухо, пахло рыбой и свежей смолой. «Совсем как в маленьком, уютном домике», сказала она. В кромешной темноте я ничего не видел, только слышал ее учащенное дыхание, потому спросил: «Ты где? На, возьми рубашку, подложи под голову, так будет удобнее». Я зажег спичку, на миг осветив ее обнаженное тело, успел заметить маленькую девичью грудь с острыми коричневыми сосками и магический треугольник в ложбинке между
широко раздвинутыми ногами. Во рту у меня пересохло. Потухшая спичка обожгла пальцы. «Иди ко мне, сказала она, мне холодно».
Все в курилке слушали боцмана затаив дыхание и не заметили, как в дверь просунулась голова радиста.
Петрович, хватит байки рассказывать. Поднимись на мостик, капитан зовет, сказал он.
Радист сел на освободившее место и закурил сигарету.
Какие новости в мире? спросил его кто-то.
Особых новостей нет. Завтра вечером будем проходить место, где вчера затонуло небольшое судно под либерийским флагом, экипаж филиппинцы, одиннадцать человек. Так что будем внимательно смотреть по сторонам: может кто и выжил, успел перейти на спасательную шлюпку или плот. Хотя навряд ли: вода за бортом холодная, десять градусов. При такой температуре мало кто остается живым, да еще и шторм Думаю, аварийных гидрокомбинезонов на борту не было, это уж точно. Судно старое, должны идти на ремонт в Гибралтар, не дошли самую малость. Да Бывает и такое.
Он затушил сигарету и ушел. Все стали потихоньку расходиться по каютам.
Я вышел на кормовую палубу подышать свежим воздухом. Рассказ Петровича не выходил из головы. Интересная все-таки штука жизнь. Никто не знает, что ждет каждого из нас впереди. «Может это и к лучшему».