А уж стоило Василисе на Данилу взглянуть... Словом, с того первого раза, как заглянула она к Даниле, не ел он и не спал. Ночи напролет думал, да чертежи рисовал. Дни напролет детали ковал. А Василиса каждый день заглядывала, то с новым певцом, а то и одна, посмотреть, как работа идет. И руки их, порой, будто невзначай одна другой касались, детали конструкции перекладывая.
Так ли, иначе ли, по рассказам ли, или сам, озорства ли ради, или чего другого, а сделал Данила маленькие сфендончики.
Князю, ясное дело, сказал, что это эксперимента ради чтоб понятней было, как улавливатели мастерить. Сам же, бывало, с друзьями и Василисою забавлялись, стреляя по глиняным крепостям, да друг против друга
игрушечные войны ведя.
Теперь же забава на пользу обернулась. Ведь раз малые сфендоны работали, то и большие должны.
Весь металл, что был в городе, пошел на орудия, да ядра к ним. Не спало, кажется, полкняжества. Все помогали, кто, чем может, и мужчины, женщины, и дети малые. Несли чугунки да кочерги, миски да ложки, весь металл, что дома был, в переплавку на ядра.
Вот только сфендоны те большие наспех сделанные, не пристрелянные. Люди не обученные. Да и уничтожат ли Змея, даже если попадут? Князь лучших силачей, да кузнецов, да каменщиков призвал, чтобы за канаты дергать. Лучших стрельцов, да охотников на цель наводить. Теперь лишь на счастье, удачу надеться.
Отец расставлял посты и инструктировал воинов.
«Будет только один шанс убить Змея, говорил Князь на каждом посту. Перезаряжать времени не будет. Если не убьем с первого раза все пеплом станем.
Как дам команду палить всем одновременно, да так, чтобы с первого раза попасть. Ибо второй попытки уж не будет».
И было всего постов семь и три. На каждом посту по три орудия. Первый пост должен стрелять в шеи Змеевы. Одно орудие в левую, второе в правую, третье в ту, что посередь. Второй пост на головы целясь, да прямо во лбы. Третий и четвертый тоже в головы, один в левые глаза, другой в правые. Пятый и шестой в сердце. Седьмой в живот. Восьмой и девятый в крылья, в левое и в правое. Ибо не знали они, где слабое место у Змея.
Никто про слабое место Змея не знал. И Ежке не удалось разузнать ничегошеньки. Что ходила, что не ходила в змеево логово даже Змея самого не увидела. Все, что узнала это что Змей мужчина. Как будто то и так не ясно, раз дочерей ему княжеских подавай... При страшных мыслях Ежка передернулась. Ничего, яды у Ежки быстрые. Ей, Ежке, надо было жертвой идти. Василиса ж вон какая ловкая. Они б с Данилой лучше княжество сберегли, а может и Ежку спасли бы. Теперь же...
Жертва
Платье это шили семь месяцев, для дня, когда должна была Василиса с нареченным своим Светозаром, сыном Златояровым, встретиться. И думали, что счастливым будет тот день. И думали, что платье это цвета солнца. А вышло вон оно как вышло.
Платье бликами огненными бледное лицо Василисино освещало. А каждый изгиб тела ее нежно обволакивало, подчеркивало. Губы Василиса красным подвела, а глаза черным. Кажется теперь, что Василиса сама дева огненная, из огня сотканная. Никто мимо не пройдет, всякий залюбуется, а подойти побоится. Так оно и задумывалось, чтобы уважал Змей больше невесту свою.
Данила-мастер принес сундучок приданное. Посмотрели Василиса с Данилой друг на друга, и покраснели разом. Да тут же и побледнели снова. Был бы Данила не простым мастером, а княжичем, пусть бы хоть и самым младшим в семье был бы мужем Василисиным ненаглядным. Это каждому, кто на них взглянет, ясно. Назначалась Василиса Златояру, хочет Данилу, а достанется Змею.
Приданное же особенное, и тайны его только Данила и Василиса знают. Вместе думали-изобретали, чем бы Змея извести, или что сбежать помогло бы. Там и порошки, что взрываются, и смеси, что дымят. И ковер чудесный, с приспособлениями тайным, что, если на себя со знанием накинуть, унесет, как на крыльях. И трубочки волшебные, и ракушки прозрачные, чтоб под водой ходить, как посуху.
А Яды Ежкины в перстнях да украшениях Василисиных спрятаны. Игла парализующая, давно когда-то Ягиней Ежке подаренная в прическе, в гребне костяном.
«Ягиня мне одно лишь о Змее сказала, шепнула Ежка Василисе, что Змей мужчина. Не знаю, как это помочь может».
Решила сказать все-таки.
Отец услышал, только кулаки сжал и зубами заскрипел в бессильной ярости. А Василиса побледнела еще больше. Если это в том смысле, то про то она и так знала, когда платье это манящее надевала бедра обтягивающее, грудь приоткрывающее.
Только глаза Василисы вдруг расширились: «Не про это она, Ягиня! Про другое!»
«Мужчина он» человек, значит! А змей у него в услужении. А вернее всего, три змея! Потому и трехголов, как легенды сказывают. Одного убьем, другой уничтожит нас. А значит, нельзя все заряды в первый же раз выпускать! Все силы потратим, чтобы одного наверняка убить, а за ним еще два придут!" затараторила Василиса.
«Надо мчаться к дозорам, сказать, что, если одноголовый прилетит, лишь треть зарядов тратить... Да перераспределить, кто стреляет куда! торопилась Василиса. Отец, Данила, никто, кроме вас,
скомандовать лучше не сумеет... И пусть на меня смотрят. Так и скажите им, мол, Василиса перед крепостью будет стоять, Змея встречать. На нее смотрите.Как Василиса махнет красным платком стреляйте. Если же махнет белым не стреляйте нипочем. Махнет черным все бросайте и прячьтесь».