Не дождавшись смерти семьдесят пятого «экспериментального образца», барон Риоваль, с восторгом поглаживая вспотевшими ладонями поднос с хирургическими инструментами, жадно рассматривая трубки и насосы, гнавшими кровь от донора к реципиенту, провозгласил меня лучшим врачом всего Единения Джексона. И спросил, какую награду я хочу получить.
Я хотел получить свою лесную нимфу. Единственную женщину,
которую я любил. И я получил ее.
Одна жизнь за семьдесят четыре.
Я считал, что совершил замечательную Сделку, пока не узнал, какие прочие условия к ней прилагаются. И речь даже не о моих потерях
Верно говорят убийца всегда возвращается на место преступления. За размышлениями я не заметил, как вернулся туда, где состоялись мой величайший триумф и самое горькое поражение.
Помещение располагалось в цокольном этаже Башни Плоти. Высокие потолки, семь лишенных окон стен. Пол, выстланный плиткой и имеющий незначительный, но такой удобный уклон. Стеллажи и полки. Железный стол. Свисающие с крюка в стене цепи. Каменный бассейн в углу, прикрытый толстым стеклом. Круглая печь в лаборатории необходимо поддерживать нужную температуру, а иногда возникает необходимость соединить некоторые ингредиенты, сплавить или растопить вещества, чтобы получились эликсиры и соли с необычными свойства. Печь кажется драконом огромным чугунным зверем, свернувшимся в клубок, лишь узкие щелочки приоткрытых глаз полыхают багряными и оранжевыми сполохами. Манят. Обещают забвение. Требуют. Ждут, когда ты его накормишь. Своей жизнью, или чужой, все равно
Эй?
Охранник один из людей Моглиа потыкал в меня дубинкой. Я очнулся. Снял руки с холодного бока нерастопленной печи, повернулся насколько мог быстро.
Что это с ним?
Второй охранник, видимо, служивший Риовалю не первую неделю, посоветовал оставить меня в покое. И преувеличенно громко, как у идиота или ребенка, спросил, есть ли у меня поручение барона. Так как я молчал, он замахал рукой в направлении двери, предлагая мне уходить подобру-поздорову.
Я ушел. Сегодня лаборатория была пуста.
До следующего сеанса «омоложения», который Риоваль будет в ней проводить, еще две недели и один день как-то так получается, что новую кровь барон закачивает в свои жилы в полнолуние. Как настоящий вампир.
А детей, из которых он эту кровь добывает, держат не здесь. Они где-то там, в подвалах. В самых темных закоулках лабиринта Башни Плоти.
Трое из них самые старшие, нескладные подростки, худенькие, изможденные, молчаливые, как и я дети сводных сестер Ри Риоваля. Об этих несчастных женщинах я знаю только то, что они уже умерли к тому времени, когда я изобрел способ продлять жизнь местным упырям. Кто родители младших я точно не знаю.
Но знаю, что переливание крови особенно удается, если донор и реципиент являются близкими родичами.
А Ри Риоваль очень хочет жить. Он великий человек, понимающий, что иногда надо заплатить семью десятками смертей за открытие, которое спасет тысячи и даже десятки тысяч жизней. Он знает, какие демоны живут в душах самонадеянных, жадных до славы и свершений изобретателей, и умело подкармливает их. Он умеет действовать и побеждать, даже если за победу придется платить кровью.
Своей. Или своих детей.
Ри Риоваль великий человек. И это именно я его создал. Конечно, лишь отчасти, ведь и сам барон, и его покойный родитель, и многочисленные враги изрядно постарались. Но именно я придумал способ, как продлить ему жизнь.
Мне полагается быть гордым этим свершением. Господин приложил немало сил, объясняя мне, чем следует гордиться, что любить и кого как почитать.
Неужели он допустил ошибку? Неужели даже сейчас, после стольких лет, после моей смерти еще остается некоторая часть души, которая может тсс! умоляю, тише! ненавидеть его?
Нет. Нет. Я давно мертв. И моя ненависть, как и гордыня, и любовь, и открытия, всё прах.
*
с вашего позволения, господин барон, я именно так и ответил. Но этот странный человек продолжал настаивать, и я подумал, что вам будет интересно. Конечно, господин барон
Очередной пробел. Я слишком надолго прикрыл глаза, а когда открыл оказалось, что ноги принесли меня обратно в покои господина. Последнее время такие провалы случаются всё чаще и чаще. Будь я по-прежнему жив, я бы обязательно рассказал своему врачу о новом тревожном симптоме. Предположил бы, что это как-то связано с пронзившими мой мозг спицами. Напряженно ждал бы ответа, уповая, что врач хорош и он найдет лекарство от неотвратимого финала.
Вот только врач это я. И я давно умер.
Как же это смешно!
Мое тело издало какой-то звук, который испугал очередного слугу Дома Риоваль элегантно-изящного мужчину средних лет с вкрадчивыми манерами профессиональной сводни. Даже я отметил «подумал», неосмотрительно произнесенное им мне потребовалось ой как много времени, чтобы понять: на самом деле барон Риоваль терпеть не может думающих рабов. Но на этот раз бордель-патрону повезло: барона интересовал совершенно другой человек.
Ты слышал? спросил господин у меня. Бетийский
уродец зачем-то захотел купить у меня товар. Высокоморальный гражданин Бетии (эти слова Риоваль буквально выплюнул, приправив солидной порцией яда) собирается приобрести женщину для услаждения своего горбатого тела.