Дядя Федор сидел рядом с Апостолом и о чемто думал. Лицо его печальное. Он сидел не шелохнувшись до тех пор, пока шумный Казачонок вместе с какимто парнем не принесли к столу ведро водки.
Ведро поставили на стол. Ктото принялся резать хлеб, а писарь, отодвинув в сторону приговор, покосился на ведро и густым басом крикнул хозяйке, чтобы она принесла чайные чашки.
Первая чашка старосте. Он принял ее из рук Апостола, поставил на стол,
обвел взглядом всех мужиков, погладил бороду, обернулся к образам, широко перекрестился, потом снова посмотрел на мужиков, поднял чашку и торжественно начал:
Мужики, дай бог! Пастуха мы наняли. Желаем ему послужить миру так, как и прошлый год, а тебе, дядя Федор, обратился он к пастуху, караулить скотину, беречь ее и самому в добром здоровье оставаться. Будьте здоровы!
С богом! ответил мир, и староста привычно опрокинул чайную чашку водки.
Нука, держи! прогремел Апостол, поднося вторую пастуху.
Дядя Федор встал, медленно протянул руку к чашке, поглядел на старосту, кивнул ему:
Постараюсь.
Вернув чашку Апостолу, он вытер усы и снова сел на лавку. Ктото передал ему огурец, кусок хлеба.
Третья очередь Апостолу. Он почерпнул из ведра полную чашку и, не глядя ни на кого, пробурчал:
Дай бог!
Теперь миру! крикнул ему староста. Клади список!
Писарь достал список общества, начал выкликать «хозяев»» староста черпал водку, и чашки передавали из рук в руки.
Мы с отцом стояли у голландки. Я ни на шаг не отходил от него, помня наказ матери «отлить на зуб». Когда очередь стала доходить до нас, отец сказал мне:
Ты постой тут, я пойду возьму и опять приду.
Ну, нет, ответил я ему, ты всю выпьешь.
Выкликнули нашего соседа, передали ему чашку, вот выкликают отца. Он кричит: «Тут!» и тянется к чашке. Бережно берет ее, боится, как бы не пролить, и подносит ко рту. Руки и ноги задрожали у меня. Показалось, что отец не только поднес чашку ко рту, но уже выпил из нее половину, вотвот выпьет все до дна. Толкаю отца под бок и не шепчу, а кричу:
Тятька, тятька, ты все ведь выпил, все! Ты про мамку совсем забыл. Мамка ругаться будет. Давай чашку!
Быстро вынимаю у него из кармана полбутылку, сую ему под нос.
Отливай! Отливай на зуб!
Отец с явным неудовольствием вырвал у меня полбутылку, зажал ее в кулаке и, боясь пролить хоть одну каплю, начал переливать водку. Полбутылку я взял у отца обратно, заткнул и сунул себе в карман.
Отец передал чашку. Огурец и хлеб есть не стал, начал оглядываться по сторонам. Я догадался он ищет Игошку Родина. Тот мужик непьющий, хотя от поднесенной ему водки не отказывается и как будто хочет даже выпить, здоровается, но тут же отдает комунибудь. Иногда такими моментами пользовался мой отец. И сейчас, заметив Игошку, отец устремился к нему, а я за отцом.
Иди домой, неси матери, не оборачиваясь ко мне, сердито сказал отец. Тебе больше тут делать нечего.
Я как будто не слышал его и все пробирался с ним вместе. Лишь когда дошел он до Игошки, я отстал немного и молча стал наблюдать.
Очередь Игошкина была уже близко. Отец, стараясь обратить на себя внимание, хотел заговорить с ним, но, видимо, не знал с чего начать. Он заглядывал Игошке в лицо, кашлял, крутил головой, указывал на дядю Федора, на старосту, на Апостола, который уже был пьян, так как помимо полагающейся ему чашки он выпил еще две за непьющих. И когда очередь дошла до Игошки, отец ни с того ни с сего вынул табакерку и предложил ему понюхать табаку. Игошка взял щепотку, потянул носом и тут же громко чихнул. Отец засмеялся и, указывая на меня, пожаловался:
Мать прискотину за мной прислала. Так и не дали магарыч выпить, отлить заставили. Беда, ейбогу! Зубы, что ль, у нее болят!
Игошка засмеялся, хотел чтото ответить, но очередь уже дошла до него. Ему передали чашку. Я подошел ближе. Увидел, как у отца задрожали губы, как он жадными глазами смотрел на Игошку, который держал в руках чайную чашку.
Будьте здоровы! проговорил Игошка вполголоса.
Дай бог тебе выпить, пошутил над ним ктото.
Он поднес чашку к губам, сделал вид, будто пьет, но тут же отвел ее от себя, мельком взглянул на отца. Тот, не дожидаясь, когда Игошка передаст ему чашку, не взял, а както вырвал ее.
За твое здоровье! проговорил отец и быстро начал пить водку.
Тятька, не всю! крикнул я ему. Оставь немножко Хоть на донышке, хоть с наперсток!
Но, видя, что никакой надежды нет, я вырвал у него чашку. Там еще оставалась водка. Острый запах ударил мне в нос, водка обожгла горло, но я, торопясь, выпил до дна. Выпил, передал чашку отцу, тот отдал ее комуто, и мы с отцом начали закусывать.
На сходе, кроме меня, были еще мальчишки. Они пришли за отцов. Некоторые из них тоже принесли посуду, а некоторые и без посуды, если отец и мать были непьющие.
Ко мне подошел Авдоня. Оглядываясь, как бы кто не подслушал, он зашептал:
Сейчас наша очередь. Тятьки дома нет, мамка не пьет. Давай с тобой пополам.
Я уж выпил.
Это ничего. Зато будет весело, уговаривал он.
Боюсь, сдохну.
меня Ворон. Что же в подпаски?
Мамка у нас захворала, соврал я Ворону. Зубы у нее И поскорее стал проталкиваться к двери.