Преодолевая дурноту и панический ужас, Гермиона наклонилась к уху единорогого дурака и велела ему закрыть глаза, намотала на руку жёсткую прядь, свободной рукой вытащила палочку, подняла как можно выше и крепко зажмурилась.
Lumos Maxima!
Едкий, яростный, беспощадный свет обжёг глаза даже под зажмуренными веками. Гермиона услышала вой ужаса и новой боли и почувствовала, что вокруг стало свободнее.
Скачи! крикнула она, скачи!
Единорог, присев на задние ноги, рванулся и помчался прочь. Вслед нёсся миллионоголосый слитный вой и рёв Крэбба: "Держи! Бей! А-ах, уходят!"
Гермиона, забыв открыть глаза, слушала, как свист встречного ветра стирает эти вопли. Единорог нёсся неровными скачками похоже, тоже не открывая глаз. Этак он обо что-нибудь споткнётся
Со всего разбега единорог влетел в ледяную воду, подняв тучу брызг.
Меркурий
Первые десятка два ярдов единорог плыл со скоростью торпедного катера, и, как положено торпедному катеру, ходу ему хватило ненадолго. Вода была ледяная, течение быстрое, и бедолага начал задыхаться, биться, закидывая рог и панически тараща глаза. Гермиона обязательно бы слезла с него и поплыла рядом, если бы умела плавать. Она помнила, как едва не утопила Виктора на финише он не сразу понял, что на воде она держится, как топор
Но она всё ещё ведьма.
Mobilicorpus!
Они поднялись над седым потоком ярда на два с половиной
и повисли
Давай, Гермиона похлопала единорога по шее, шевели копытами.
Он не отреагировал. Висел в воздухе и обтекал, как тряпка.
Драко, выговорила она, мне очень тяжело нас держать, а сдвинуть с места вообще не получается. Я прошу тебя, иди!
Он вздрогнул и неуверенно попробовал пойти, опираясь о воздух. Получилось. Гермиона тихо простонала от напряжения, и тогда он поскакал к берегу шаткой рысью.
Было невыносимо тяжело темнело в глазах, дрожали руки, опасно напряглись мышцы живота. Как будто это она везла единорога, а не наоборот, хотя, в известном смысле, так и было.
До берега она всё-таки не дотянула, но плюхнулись они на мелководье. Единорог выполз на сушу, таща на себе бесчувственную Гермиону, лёг и отключился.
Леденящий ветер, тянувший от реки, привёл Гермиону в себя. Стуча зубами, она высушила мантию, потом, подозрительно принюхавшись к исходящему от воды неприятному запаху, наложила на себя Очищающее. После чего занялась своим незадачливым средством передвижения. Средство изображало из себя падаль, да не простую, а мокрую, грязную и жалкую. Гермиона высушила и вычистила белую шерсть, и единорог снова стал прекрасен, но в себя приходить отказывался. Гермиона растёрла ему уши, сильно подула в каждую ноздрю, наконец, крепко дёрнула за бороду безрезультатно.
Нечего, нечего! сказала Гермиона, мне тоже досталось.
Единорог продолжал лежать тушкой.
Гермиона вытащила из сумочки большой термос и свинтила обе чашки-крышки. Над ядовитой рекой, над тёмными берегами, под адскими сводами поплыл запах кофе. Задрожали словно покрытые изморозью ресницы, и между ними блеснуло живое серебро. Единорог поднял голову и принюхался.
Хочешь? спросила Гермиона.
Он встряхнулся и, весь дрожа от слабости, поднялся на ноги. Гермиона вытащила из сумочки его одежду, положила на землю и отвернулась. И так и сидела, пока рука Малфоя не протянулась через её плечо. В руке была чашка кофе. Она кивнула и взяла чашку.
Они сидели и отпивались кофе, разглядывая мрачный пейзаж, насколько хватало глаз. Хватало недалеко было почти темно, справа была река, слева обрыв. Из глубины обрыва поднималось синее зарево, веяло сухим жаром и несло серой, и ещё каким-то, почти вкусным, запахом, вроде расплавленного асфальта. Почва слегка подрагивала.
Малфой поставил пустую чашку на землю и сказал:
Спасибо.
Какая муха тебя укусила? злобно осведомилась она.
Просто я увидел Винса, и ну даже не знаю. Не то, чтобы обрадовался, конечно, просто немного растерялся. Он настолько настоящий, что мне показалось, что он жив, невредим, как будто и не горел
Ты был так к нему привязан?
Тебя это удивляет?
Да. Он ведь не был тебе другом. Так, телохранитель, причём не очень надёжный. Он отказался от тебя, помнишь?
Малфой молчал. Она посмотрела на него и встретилась с его внимательным взглядом.
Ай да гриффы, сказал он.
Какого чёрта! взорвалась Гермиона. Отвратительная, безмозглая, бессердечная, трусливая туша! Он запустил в меня Смертельным, в конце концов! Он чуть не убил нас всех, и тебя, в том числе! Он вызвал Адское пламя!
У Малфоя вырвался сухой смешок.
Идиот, пробормотал он.
Перестань мучиться из-за того, что не удержал триста фунтов жира одной рукой! Ты сделал всё, что мог.
Он верил, что сумеет взять Поттера. Кретин. Хотел выслужиться перед Лордом, бедное пушечное мясо. И при жизни был ни на что не годен, и в Аду ему места не нашлось
Такое впечатление, что ты говоришь о себе.
У меня тоже такое впечатление. На его месте должен был быть я.
Умрёшь будешь.
Спасибо на добром слове.
Обращайся, если что.
Они помолчали, дуясь друг на друга, потом Гермиона спросила:
Как ты его нашёл в этой толпе?
Хороший вопрос! оживился Малфой, может, сама на него ответишь?