Она беззвучно ахнула и взялась за щёки.
Теперь всё понятно. Какой смысл регистрировать анимагическую форму, встречающуюся только в геральдике и в Запретном Лесу?
Забыв, как дышать, забыв, где она находится и зачем, Гермиона таращилась на белоснежное диво шёлковое, серебряное, живое. Огромное она едва доставала ему макушкой до груди.
Единорог взирал на неё из-под чёлки сверху вниз. Морда его, с раздвоенной верхней мягкой губой, косо вырезанными ноздрями и короткой шелковистой бородкой, выражала столь привычное высокомерное презрение, что Гермиона хихикнула.
Говорят, что единороги похожи на лошадей, сообщила она, а ты похож на козла, только очень большого. Это люди лгут, или это ты такой неправильный?
Единорог, раздув ноздри и оскалив зубы, издал возмущённый звук, средний между фырканьем и блеяньем, и высек копытом искру.
Нет, ты хорош, очень хорош, успокаивающе сказала Гермиона, намного лучше, чем в человеческом обличье.
Единорог возвёл очи горе, вздохнул, подогнул сначала передние, а потом задние ноги, прилёг и выжидательно уставился на Гермиону.
Хочешь, чтобы я на тебе поехала? Вообще-то, мне по статусу не положено. Я, видишь ли, уже давно не девственница.
Единорог опустил голову на передние ноги и занавесил глаза чёлкой.
Ну, ладно, ладно, сказала Гермиона и взглянула через парапет, а если они догадаются, что мы с тобой не дева на единороге, а разведёнка на анимаге?
Единорог выразил на морде полную покорность судьбе.
Выбора, конечно, не было, а вот шанс был. Единорог, как известно, убивает каждого встречного. Приходилось надеяться, что тени не сразу сообразят, что их-то уже не убьёшь А когда сообразят, не смогут причинить ощутимого вреда.
Гермиона деловито оглядела себя, трансфигурировала мантию в белое платье до пят, распустила волосы и подошла к единорогу. Он укоризненно посмотрел на неё и указал мордой на стопку одежды.
Зануда, Гермиона сунула малфоевскую палочку себе в рукав, книгу и шмотки в сумочку, взобралась на высокую спину и уселась верхом. Единорог медленно поднялся, сначала выпрямив задние ноги, потом передние, поводил боками, осваиваясь с грузом. По очереди покосился на колени Гермионы, сжимавшие его бока.
Что? агрессивно осведомилась она.
Единорог потянулся укусить её за левое колено. Она быстро поджала ногу, чуть не свалилась и ухватилась за жёсткую, скользкую, как шёлк, гриву.
Ты что, взбесился?!
Единорог фыркнул и несколько раз мотнул
головой в правую сторону. Гермиона вдруг сообразила:
А-а-а, сказала она, перекинула левую ногу вправо и прилично уселась на дамский манер, так бы сразу и сказал. А то кусаться
Она поёрзала, устраиваясь, и пожаловалась:
Ужасно неудобно. Если придётся скакать свалюсь.
Единорог что-то энергично проблекотал и двинулся вперёд, гордо потряхивая чёлкой и бородой. Он бы и гривой потряхивал, но в неё мёртвой хваткой вцепилась перепуганная Гермиона
Очевидно, зрелище было впечатляющим. Безумная толпа, от века носившаяся за грязным флагом, замерев на мгновение, расступалась перед сияющим осанистым зверем. Гермиона незаметно одёргивала подол, прикрывая джинсы и тяжёлые башмаки-вездеходы, и от души радовалась, что Малфой, как обычно, перетянул всё внимание на себя.
Единорог поводил головой из стороны в сторону, шевеля ноздрями и вразнобой насторожив длинные уши. Гермиона тоже осматривалась, прекрасно понимая, что в полумгле, да ещё в такой массе народа найти кого бы то ни было просто невозможно.
их невозможно было даже отличить одного от другого. У них было одно лицо на всех залитое потом и бесчувственными слезами, тупое, безучастное ко всему, даже к собственным страданиям к истерзанным, изжаленным телам, тошнотворному зловонию, крови, гною, нечистотам. Они монотонно выли так же бессознательно и словно бы по привычке
Пожалуйста, пусть его здесь не будет. Где угодно, только не здесь. Не среди жалких.
Единорог вдруг взвизгнул и рванулся в самую гущу толпы. Нашёл!
Людская масса раздалась с невнятным воем. Гермиона, выглянув из-за гривастой шеи единорога, увидела широченные плечи и складчатый затылок Винсента Крэбба.
Куда?! ахнула она и изо всей силы дёрнула единорога за гриву. Стой, дурак! Назад!
Глупое животное взмемекнуло, вскинулось на дыбы и замолотило по воздуху передними копытами. Гермиона распласталась на его спине, цепляясь, за что попало, задыхаясь, как в кошмаре. И, как в кошмаре медленно, единорог опустился на передние копыта, и так же медленно обернулся Крэбб. Он увидел Гермиону и ухмыльнулся кровожадно и идиотски радостно.
Грязнокровка, с усилием промямлил он. Похоже, это было первое слово, произнесённое им здесь. У него даже какой-то проблеск появился в заплывших мутных гляделках, и ты здесь. А это что за козёл?
"Козёл", похоже, обиделся и показал старому другу зубы. Для травоядного он был непозволительно клыкаст.
Грязнокровка, гыкнул Крэбб, на козле. Сама припёрлась. Не боись, ребя! заорал вдруг он во всю глотку, хватай её! Бей! Сука она, а не дева!
Они загудели, заревели, надвинулись облако зловония стало физически ощутимым, ядовитым, как горчичный газ. Гермиона почувствовала прикосновение к ногам лёгкое, как паутинка, но ведь их здесь миллионы, сотни миллионов! Если они все на них навалятся, то сумеют раздавить. И даже этого не потребуется, потому что вот-вот их задушит зловоние единорог уже пошатывается...