Умеешь же ты вывести из себя, процедил он сквозь зубы.
Я не хочу с тобой разговаривать.
Он состроил гримасу, такую похожую на ту, что она не раз видела в школе.
Грейнджер, ты сама начала разговор. Я к тебе даже не обернулся.
Потому что ты хотел меня унизить! Ты считаешь меня хуже себя только потому
Ошибка, оборвал он. Я не хочу с тобой разговаривать по другой причине.
Какая еще может быть причина, кроме моей крови?
Малфой посмотрел на нее ледяным взглядом. Когда же его глаза стали такими взрослыми?
Потому что ты заносчивая. Нахальная. Отвратительная. Невоспитанная. И всегда считаешь себя лучше других.
Гермиона задохнулась
от досады и злости. Она привыкла, что он не любит ее за ее происхождение, но как же обидно было узнать, что она не нравится ему как человек.
Эльф принесет твой ужин, пробормотала она.
Глава 4
Вот и сейчас руки устало мыли тарелки, а мысли были только о Малфое. Они то и дело возвращались к нему, как бы Гермиона ни хотела думать о чем-то приятном о детстве, о друзьях, о Роне, наконец! об их неловком быстром романе. Неужели в глубине души она не уверена в себе, раз согласилась на роман с Роном? Впрочем, Рон не Малфой и это уже делает его неплохим выбором. Рон никогда бы не назвал ее нахальной. Чертов Малфой! Мысли снова были о нем. Ей даже начинало казаться, что она чувствует его гадкий парфюм.
Гермиона откинула со лба упавшую прядь волос, не заботясь о том, что руки в мыльной пене. Вернулась к тарелкам и тут услышала знакомый голос голос Беллатрисы Лестрейндж.
Она почувствовала одновременно и разом ненависть, страх, но еще больше беспомощность. Она никогда не чувствовала себя настолько беззащитной. Даже на первом курсе, когда тролль ворвался в туалет, было не так! Сейчас она начала узнавать, что такое неудачи, и это давило. Исподволь давило, хоть Гермиона и держалась.
Она такая смелая, такая уверенная в себе прежде сейчас чувствовала страх и беспомощность. Хуже всего было признаваться в этом самой себе.
Руки задрожали, но тарелка, слава богу, не выпала из рук.
Если бы только у нее была палочка!
К голосу Беллатрисы примешивался второй голос. Гермиона прислушалась: это был голос Малфоя. Она почувствовала себя спокойнее, зная, что он тут. Хотя для спокойствия не было причины, ведь Малфой не станет ее защищать, как Гарри и Рон.
Беллатриса рассмеялась. От этого безумного смеха по коже пошли мурашки, напомнив, как бежал по мышцам Круциатус. Как ни странно, смеха Малфоя она не услышала.
Наконец, голоса стихли. Гермиона вздохнула облегченно, но тут в кухню вошел пряный металлически-жесткий аромат духов. Аромат был таким ярким, что перебивал даже запахи еды. Малфой.
Гермиона заметила, что он одет в школьную мантию: на его груди мерцала серебристая змея Слизерина. Значит, он только что вернулся из школы тогда как она была в старом платье, с мыльным пятном на лбу, на его кухне и мыла его тарелки.
Малфой приблизился и оглядел ее: глаза скользнули по телу сверху вниз. Его обычный изучающий взгляд.
Наконец-то грязнокровка Грейнджер на своем месте, сказал он ясно и так громко, что голос его разнесся по всей кухне.
Малфой, которого она знала, должен был растянуть губы в усмешке, в его взгляде должно было сверкать надменное удовольствие. Но его взгляд оставался серьезным и напряженным. Вместо привычной ухмылки плотно сжатые губы.
Я лучшая ведьма своего курса, ответила Гермиона, вздергивая подбородок.
Малфой выдержал ее взгляд, сохраняя все то же холодное спокойствие. Наигранное спокойствие подумалось отчего-то.
Ты лучшая посудомойка на моей кухне, продолжил он безразлично. А затем посмотрел зло.
Ей показалось, что Малфой совсем не наслаждается ситуацией. Он как будто находится здесь не по своей воле, как будто он вынужден быть тут. Как будто это она вынуждает его. Она снова обратила внимание на его одежду. Зачем он вернулся из школы в мэнор?
В Хогвартсе веселее, чем дома, Малфой? съязвила она. Практикуешь Круциатус на первокурсниках?
Попридержи язык, холодно ответил он. Не выводи меня из себя, Грейнджер. Я знаю разные значения слова «повеселиться».
Она вздрогнула, понимая, что он имеет в виду, и тарелка все-таки выскользнула из рук. Гермиона подхватила то, что от нее осталось, треугольный осколок с острым концом. Если Беллатриса Если Малфой приблизится, то она хотя бы не будет безоружной.
Грейнджер, сказал он, глядя ей в глаза. От этого взгляда Гермиона застыла Малфой как будто читал ее мысли. Скорее всего, он действительно читал ее мысли. Не рискуй. Это тётин любимый сервиз.
Он обернулся к эльфам и сказал:
Я буду ужинать у себя. Бросил взгляд на нее. Она принесет.
Малфой достал палочку, пробормотал «репаро». Осколок выскользнул из ее мыльных рук, и тарелка собралась вновь.
Когда вечером Гермиона пришла к нему с подносом, ее снова встретило зеркало, но теперь Гермиона не взглянула на себя. Она уставилась на затылок Малфоя, обдумывая, что может сделать для побега. Но ничего
не шло в голову. Он ее ненавидел.
Подглядываешь, Грейнджер? Малфой сидел в том же кресле, что и в прошлый раз, лицом к горящему очагу.
Как ты узнал, что это я? сказала она, ставя поднос на стол.