Гермиона вздрогнула и закрыла глаза. Что с ней будет?
Время текло.
Наконец, в тишине темницы лязгнул засов. Дверь открылась и захлопнулась снова. Гермиона распахнула глаза и увидела узкие носки туфель.
У двери, широко расставив ноги, стоял тощий светловолосый парень, одетый во все черное. В руке он держал волшебную палочку. На бледном вытянутом лице выделялись глаза: серые, оценивающие, напряженные. Поймав ее взгляд, он растянул губы в усмешке, и его лицо стало по-обыкновенному неприязненным.
Гермиона невольно подалась назад и вдавилась в стену.
Драко Малфой молчал. Ей тоже было нечего сказать.
Он провел рукой по волосам и, наконец, подошел к ней. Гермиона вжалась в стену сильнее, чувствуя, как камни холодят спину.
На нее дохнул аромат парфюма, который она все еще помнила. В школе он возвещал о появлении Малфоя и вызывал только неприятные чувства, сейчас отчего-то навеял ностальгию.
Перед глазами мелькнули его длинные пальцы и слизеринский перстень, когда Малфой дотронулся до ноющего клейма на ее плече.
Убери руки, Малфой, прошипела она. Голос прозвучал не грозно, а жалко.
Малфой отнял руку и отошёл. Гермиона резко ощутила запах сырости и мочи. Кажется, нельзя возненавидеть человека больше. За его аромат, за его спокойствие, за его ухмылку, за то, что он свободен, а она заточена в его подвале.
Он расставил ноги и сунул свободную руку в карман. Между бровей пролегла тяжелая складка. Гермиона закрыла глаза, чтобы не видеть школьного врага, но его присутствие ощущалось всем телом.
Когда первый безотчетный страх прошел, она почувствовала странное спокойствие, зная, что он рядом. Этот щуплый неприятный блондин с вечно искривленными от злобы губами был частью ее мира не этого подвала, холода и жесткого пола а того мира, где были Гарри, и Рон, и Джинни, и уроки, и приключения, и библиотека и Драко Малфой. Гермиона не любила Малфоя, но он тоже был там. Он тоже был там, и ей захотелось реветь от жалости к себе.
Ну говори же! прорычала она, открыв глаза. Зачем пришел?
Малфой не ответил.
Что с Гарри?
Он продолжал смотреть тяжелым взглядом.
Отвечай!
Беллатриса отдала тебя мне, как-то очень спокойно сказал он, рассеянно обводя взглядом тюрьму.
Он, видимо, ждал ее реакции. Может быть, думал, что она заплачет, начнет метаться, оскорблять, но Гермиона, не издав ни звука, продолжала вжиматься в стену.
Вспомнилось, как она разбила ему нос.
Тогда у нее была палочка. Но главное, с ней были друзья.
Вспомнилось, как толкнула его однажды и как легко и не без удовольствия прилюдно высмеивала. Конечно, он это заслужил. Ведь он всего-навсего трусливый, нахальный белобрысый Малфой, который, чуть что, жаловался папочке. Она просто отвечала на его нападки и обидные прозвища, не так ли? Ведь это он назвал ее грязнокровкой. Он носил дурацкий значок, насмехался над бедностью Рона, снимал баллы с факультетов. Он
Но тогда с ней были Гарри, и Рон, и профессор Дамблдор, который всегда был на их стороне. Теперь она одна. И не в школе.
Тогда она точно знала, что он не станет мстить за сломанный нос. Не потому, что струсит, не потому, что не сумеет придумать, как отыграться исподтишка, а потому, что у него были какие-то свои принципы. Вот с Гойлом она бы не стала связываться.
Но потом он впустил Пожирателей в Хогвартс. Он не помог ей, когда ее пытали у него на глазах. Станет ли он мстить за прошлые обиды сейчас? Ведь она мстила ему в школе. Почему он должен поступать иначе?
Гермиона набралась смелости и посмотрела Малфою в глаза, ожидая увидеть торжествующее высокомерие, но он отвел взгляд. Затем подошёл, снова обдав ароматом парфюма.
Тебя переведут наверх. Будешь помогать эльфам, коротко сказал он; нахмурился, отчего между бровей легла та же складка. Глаза смотрели напряженно и жёстко. Если бы не это, его запах показался бы даже умиротворяющим. Только попробуй что-нибудь выкинуть.
Глава 3
Гермиона вдруг ясно осознала, как плохо выглядит со спутанными волосами, завязанными в хвост, старом платье, пропахшем жареным луком, и огрубевшими руками. В зеркальном отражении блестел поднос с едой, который она держала.
Малфой, должно быть, ликовал. Если он хотел ее унизить, то не мог придумать лучше, чем отправить ее мыть тарелки на свою кухню.
С той встречи в подвале она не пересекалась с ним, только могла представить, как он злорадствует.
Гермиона ожидала, что однажды Малфой захочет ее увидеть, но все равно приказ отнести ему еду выбил ее из колеи. Она чувствовала, что не готова с ним встретиться, но выбора у нее не было. К тому же он мог, должен был, что-то знать о Гарри и Роне. И, возможно, в этом доме, в котором она могла ходить только из своей каморки на кухню, натыкаясь на двери, ведущие в никуда, он мог быть ее шансом на побег.
Возможно, он был ее единственным шансом.
Но ей все равно не хотелось видеть его.
Не в качестве его прислуги.
Не здесь, в этой прекрасно обставленной комнате, так отличающейся от той, где поселили ее.
Она перевела взгляд на малахитовый камин. Перед камином столик с бутылкой огневиски, у столика диван и кресла, обитые зеленым бархатом. На подлокотнике кресла лежит тонкая бледная кисть, на безымянном пальце тот же слизеринский перстень. Гермиона снова взглянула в зеркало и увидела в отражении его лицо. Он смотрел на нее долгую секунду, затем отвел взгляд.