Гермиона похолодела. До нее вдруг дошел смысл его слов.
Она беспомощно оглядела террасу, лишь бы не чувствовать на себе его настойчивый взгляд. Люди тихо переговаривались. Какая-то женщина улыбалась. Ветер качал сухой лист на пустующем столике. Какой контраст между тихим летним днем, золотистыми отблесками на посуде, ленивым говором посетителей и тем, что творится в ее душе. Гермиона рассеянно взяла чашку, из которой пил Драко, и повертела в руке. Она увидела рисунок. На мгновение все ее чувства застыли.
Колокольчик, сказала она, теряя все свои силы и всю свою злость, здесь нарисован колокольчик.
Драко протянул руку, чтобы взять чашку, их ладони соприкоснулись.
Наконец.
Ненавижу тебя, Малфой, чуть слышно проговорила она, не поднимая взгляд.
Это все?
Я бы хотела она вздохнула, попросить у тебя прощения.
За что?
За все. Гермиона усилием воли подняла на него глаза. Его взгляд не был холодным, как она ожидала, он был
Драко покачал головой, улыбнулся и сказал:
Не утруждай себя. Люди не меняются. Но я все равно Благодарен тебе.
За что?
За все.
Интересно, говорит он это искренне или проявляет дежурную вежливость? Теперь никогда не узнать. Теперь никогда не проникнуть за его маску. По крайней мере, ее Драко Малфой не пустит уже никогда. Боль сменила досада. Досада переродилась в отчаяние.
Может, хватит уже обижаться? Ты собираешься всю жизнь носить это в себе?
Я же сказал, что благодарен тебе, ответил он непривычно мягко, я благодарен за то, что ты была в моей жизни. Не знаю, что ты еще хочешь услышать. Я, правда, не знаю, Гермиона.
Ветер смел лист каштана на тротуар. Глаза Драко вспыхнули, но она не успела прочесть их: его взгляд скользнул куда-то мимо нее. Гермиона обернулась и увидела Рона и Гарри.
Привет, Гермиона, привет, Драко, сказал Гарри, приблизившись к их столику.
Рону тоже пришлось подойти и поздороваться. Гарри смотрел на Гермиону, глазами спрашивая, что происходит. Она поняла его и встала.
До встречи, Драко, сказала она.
До встречи, самая умная девочка курса, ответил он, ухмыляясь так по-детски, так по-малфоевски, что она не могла не улыбнуться в ответ.
Малфой красавчик, едко сказал Рон, едва они отошли. Даже летом в костюме.
Что ты там делала? спросил Гарри.
Разговаривала со старым приятелем.
Мне вот кажется, проговорил Рон. Они уже давно не встречались, но Гермиона очень хорошо помнила этот тон. Он означал «сейчас начнется», что у нас двое избранных. Гарри и этот.
Рон, прекрати вздохнула она.
Да нет же, он точно избранный. Каким бы уродом он ни был, его все любят.
Может, потому что Малфой не урод, ответила Гермиона, хотя и знала, что спорить с Роном бесполезно.
Что ты о нем вообще знаешь?..
Хватит, Рон, пожалуйста.
Ты ведь там была. Ты сама там была. Тебя пытали. Почему ты никогда ничего не рассказываешь?
Я рассказывала сто раз!
Сотню раз одно и то же!
Ага. Чертова ведьма Беллатриса пытала тебя, а после оставила Малфою, но добренький Драко сжалился и отпустил, ну-ну наступал Рон. Герм, мы же знаем, что когда ты вернулась, ты ревела. Ты не плакала, ты ревела! И теперь ты называешь его приятелем. Приятелем, Гермиона?
Любовником! отрезала она.
Рон остолбенел, Гермиона поймала взгляд Гарри и отвернулась. Не все ли ему равно? Гарри продолжал сверлить взглядом Гермиона молчала и ждала а потом он рассмеялся. Рон переводил взгляд с нее на друга, и наконец расхохотался. Гермиона улыбнулась. Когда улыбаешься, не так хочется плакать.
Но когда ее друзья смеялись, она бросила взгляд назад. Драко уже встал и теперь собирался уходить. Она потерянно смотрела, как он расплачивается.
Малфой вышел из кафе. Он встал под деревом, сунув руки в карманы, спиною к ним. В последний раз она видела его спину, когда он уходил на битве при Хогвартсе. Тогда она думала, что не увидит его больше. Никогда.
Он обернулся. Поймал ее взгляд и направился к ним. Смех резко прекратился.
Грейнджер, протянул он, подходя.
Драко.
Ненависть слишком сильное чувство, сказал он, наклонившись так, чтобы никто больше не слышал. Его дыхание скользнуло по щеке: Чтобы оно однажды прошло.
*Under the spreading chestnut tree
I sold you and you sold me.
There lie they, and here lie we
Under the spreading chestnut tree.
lie обманывать, лежать
Оруэлл, «1984». Эта книга еще появится в тексте
Глава 2
Гермиона не знала, сколько времени прошло с тех пор, как она очнулась. По телу еще пробегали фантомные искры пережитого круциатуса. Мышцы дергались. И она все еще была очень слаба. Но это ничего. Руки и ноги двигались, она могла дышать, а голова была ясной. Если бы не воспоминания о пережитом, Гермиона могла бы сказать, что чувствует себя достаточно хорошо. Видно, ее тело оказалось сильнее.
В голову лезли нерадостные мысли.
Что с ней будет?
Ее снова будут пытать?
Кто на этот раз?
Что случилось с Гарри?
С Роном?
Где они?
Смогли убежать или заключены, как она?
Может быть, мертвы?
Она попыталась отогнать пугающие мысли. У нее получилось, но память вернула ее в родительский дом. Нет. Нет. Нет! Только не родители Родители Я помню эту девочку Нарцисса. Рядом мужчина, очень худой, светловолосый, с пустым бегающим взглядом. Между ними лощеный молодой человек ее одноклассник. Беллатриса.