Профессор!
Постепенно до нее стал доходить весь ужас происходящего. Машина профессора стояла под окнами,
а значит, он должен быть дома. Почему же не отвечал? И где Стэмп? Она непроизвольно сунула пухлую руку в карман зеленого халата за сотовым, чтобы позвонить 911, и взглянула на клавиатуру, не в состоянии набрать номер. Действительно ли необходимо в это ввязываться? Стоит явившимся по вызову узнать ее имя и адрес, и она благополучно отправится назад в свой Сальвадор. Даже если анонимно позвонить по сотовому, ее вычислят и привлекут в качестве свидетеля Продолжать эту мысль не хотелось.
Ею овладели страх и неопределенность. Профессор мог быть наверху избитый, ограбленный, возможно, при смерти. А Стэмп что они сделали со Стэмпом?
Ее охватила паника. Тяжело дыша и дико озираясь, она чувствовала подступающие к глазам слезы; ее пышная грудь бурно вздымалась. Надо что-то делать позвонить в полицию? Нельзя же просто так уйти! А если он тяжело ранен? Нужно по крайней мере все осмотреть возможно, ему нужна помощь, необходимо разобраться.
Направляясь к гостиной, она увидела на полу нечто похожее на истерзанную подушку. Сердце испуганно заколотилось. Она сделала шаг вперед, затем еще один, ступая по мягкому ковру с невероятной осторожностью, и тихо застонала, поняв, что это Стэмп. Он лежал на персидском ковре к ней спиной. Можно было подумать, что он спит, высунув из пасти маленький розовый язычок, но только широко раскрытые глаза уже затуманились, а на ковре под ним темнело пятно.
Ммм, горестно промычала она. За собачонкой находилось тело профессора на коленях, словно во время молитвы, он был почти как живой, но в такой странной позе, что, казалось, вот-вот опрокинется; его свисавшая набок голова напоминала полуоторванную голову куклы кусок проволоки, намотанный на два деревянных штыря, болтался на почти перерезанной шее. Потолок и стены были обрызганы кровью, будто из шланга.
Долорес Муньос закричала, смутно осознавая отчаяние от неотвратимости своей депортации, но уже не в силах остановиться, да особо и не стремилась совладать с собой.
ГЛАВА 4
С посеребренными сединой волосами, прищурив голубые глаза, Локвуд обогнул рабочий стол, почти бесшумно ступая по султанабадскому ковру, и с привычной уверенностью политика твердо пожал Форду руку.
Рад встрече, Уаймэн. Он напоминал Форду Питера Грейвза седовласого актера, сыгравшего роль командира подразделения в старом телесериале «Миссия невыполнима».
Я тоже рад вас видеть, Стэн, ответил Форд.
Прошу, жестом пригласил он к вальяжным кожаным креслам возле кофейного столика времен Людовика XIV. Усадив Форда, сел напротив, слегка поддернув габардиновые брюки с острыми стрелками.
Сколько мы не виделись год?
Около этого.
Кофе? «Пеллегрино»?
Кофе. Благодарю.
Дав указание секретарю, Локвуд откинулся на спинку кресла. Старенький гладкий камешек-оберег эллиптической формы появился в его руке, и Форд заметил, как он машинально потирает его большим и указательным пальцами. Локвуд профессионально, «по-вашингтонски», улыбнулся Форду.
Как работа есть что-то интересное?
Да так, понемногу.
Хочется чего-нибудь новенького?
Если так же, как в прошлый раз, то увольте.
Поверьте, это вам будет интересно, кивнул он на маленькую металлическую коробку на столике. «Мед», «медок» слышали такое?
Подавшись вперед, Форд заглянул в коробочку сквозь верхнее толстое стекло внутри мерцали минералы темно-оранжевого цвета.
Не думаю.
Их начали продавать в Бангкоке пару недель назад. И просят прилично по тысяче долларов за карат.
Появился служащий с сервировочным столиком, на котором громоздились серебряные кофейник, сахарница, молочник и фарфоровые чашечки. Маленькая вертлявая тележка побрякивала и поскрипывала на все лады, пока не припарковалась возле Форда.
Сэр?
Пожалуйста, черный, без сахара.
Откинувшись на спинку кресла, Форд попробовал горячий кофе.
Я оставлю кофейник вдруг джентльмен захочет еще.
«А джентльмен непременно захочет», подумал Форд, залпом осушив крохотную чашечку и наливая себе другую.
Локвуд продолжал потирать свой оберег.
У меня в Нью-Йорке в обсерватории
Ламонт-Доэрти над их происхождением трудится команда геофизиков. Камни необычны по составу, индекс преломления выше, чем у алмазов, удельный вес тринадцать и два, твердость девять. Их насыщенный медовый цвет, можно сказать, уникален красота с некоторым подвохом. В виде америция двести сорок один.
Который радиоактивен.
Да, период полураспада четыреста тридцать три года. Сразу не убьет, но облучение гарантировано. Стоит поносить такие бусики на шее, и через пару недель можно облысеть. А если месячишко-другой походить с ними в карманах, то и родить «неведому зверушку».
Чудеса.
Камни твердые, но хрупкие и легко крошатся. Возьми несколько фунтов таких камешков, раскроши хорошенько, закатай в Си четыре, затем в пояс смертника, взорви, например, в Бэттери-парк, и при южном ветре радиоактивное облачко накроет Уолл-стрит, за каких-нибудь полчаса нагреет рынок на несколько триллионов долларов и на пару сотен лет оставит Нижний Манхэттен необитаемым.