Мэгги, все готово?
Служанка окинула ее недовольным взглядом, словно не сразу узнав, потом кивнула. Сзади на форменной юбке темнело пятно, от подливы, как искренне надеялась Сара. Мэгги давно следовало отправить на пенсию, но у Сары рука не поднималась уволить ее, как уволила другую служанку. В парадную дверь постучали.
Я открою, проговорила Сара. Мэгги кивнула, даже не взглянув на хозяйку: ее вниманием целиком владели ложки.
Едва Сара открыла дверь, судья Гриффин протянул ей букет.
Гаррет, заходи! тепло проговорила Сара.
Старик вошел в переднюю, и Сара в очередной раз замешкалась, не зная, как себя вести. Гриффины, в том числе и Гаррет, формальные поцелуи не жалуют. Гаррет показал на букет, который Сара прижала к груди. Цветы были на редкость ужасными.
Нравятся? спросил он. А то я в цветах не разбираюсь.
Они прекрасны! Сара опасливо поднесла букет к носу. Астры пахли грязными носками, но она улыбнулась. Букет значения не имел главное, Гаррет пришел. Прекрасные цветы! повторила она.
Гаррет снял пальто и повесил на вешалку за дверью.
Я первый? спросил он и, потирая руки, повернулся к Саре.
Остальные опаздывают.
Господи! простонал
Гаррет. Горбатого могила исправит я как всегда рано!
Зато успеем поболтать, прежде чем явятся другие гости и украдут тебя.
Гаррет улыбнулся и опустил глаза в собственном старомодно-кокетливом стиле. В который раз Сара удивилась хотя чему тут удивляться? что ей так нравится свекор. По лестнице спустился Мэл, строгий и величественный в темном костюме с темным же галстуком. Гаррет взглянул на него без всякого энтузиазма:
Ах вот ты где!
Отец и сын молча стояли друг перед другом. Поддавшись порыву, Сара шагнула к ним и почувствовала, как бьется невидимый хрупкий занавес.
Смотри, что принес Гаррет! она показала жуткий букет. Чудесные цветы, правда?
Квирк потягивал третью порцию спиртного. Он боком сидел у барной стойки, щурился от табачного дыма и вполуха слушал, как Фиби излагает свои планы на будущее. Он позволил ей еще один джин с тоником девушка раскраснелась, глаза заблестели. Перо на ее шляпке подрагивало в такт взволнованной тираде. Тип с сальными волосами украдкой посматривал на Фиби к вящему раздражению своей толстой спутницы, хотя сама девушка его похотливые взгляды вроде не замечала. Квирк улыбнулся: его почти не смущало удовольствие, которое он получал, сидя здесь с юной, свеженькой племянницей в белом сарафане. Голоса посетителей давно слились в мерный гул и, даже вслушиваясь, он едва разбирал, что говорит Фиби.
Вдруг за спиной закричали:
Боже всемшущий, это же любимый эскулап мертвецов собственной персоной!
Квирк обернулся и увидел Барни Бойла, пьяного, веселого и угрожающе общительного. Квирк растянул губы в улыбке. Барни опасный знакомый, в былые времена они нередко вместе напивались.
Привет, Барни! настороженно проговорил он.
Барни был в «костюме пропойцы» мятой, усеянной пятнами черной двойке с полосатым галстуком, который стал поясом, и некогда белой рубашке, распахнутой на груди, очевидно, при потасовке. Фиби очень обрадовала встреча со знаменитым Барни Бойлом. Он казался девушка едва не рассмеялась миниатюрной копией Квирка: на целую голову ниже, зато со сломанным носом и до нелепого маленькими стопами. Бойл схватил ее ладонь и, перевернув, запечатлел на ней смачный поцелуй. У него самого ладони были аккуратные, мягкие и умилительно пухлые.
Племянница, да? спросил Бойл Квирка. Бог свидетель, с каждым днем племянницы становятся все прекраснее, а такую фразу, дорогая моя, он с восхищением посмотрел на Фиби, нагрузившись портером, выговорить не так-то просто!
Бойл заказал выпивку и, вопреки протестам Квир-ка, купил джин для Фиби. Стакан пива в одной руке, замусоленная сигарета в другой, он перекатывался с пятки на носок, упиваясь вниманием девушки. Когда Фиби спросила, не пишет ли Барни новую пьесу, он пренебрежительно отмахнулся.
Пьесы я больше не пишу! громогласно объявил Бойл, замер в эффектной позе и провозгласил, словно обращаясь к аудитории: Отныне театру Эбби придется обходиться без плодов моей гениальности! Он отхлебнул пива, запрокинул голову, широко раскрыл рот и сглотнул так, что было слышно, как завибрировали голосовые связки,? Я снова пишу стихи! произнес Барни, вытерев толстые губы тыльной стороной ладони. На ирландском, волшебном языке, который я выучил в тюрьме, настоящем университете рабочего класса.
Квирк чувствовал, что его улыбка становится все натужнее. Сколько вечеров они с Барни просидели у этой стойки до самого закрытия, а то и после него, глаза в глаза, стакан к стакану, бахвалясь друг перед другом, преумноженными алкоголем успехами, словно безусые юнцы! Только те вечера давно канули в Лету. Барни хотел заказать еще выпивки, но Квирк решительно его остановил: «нет», мол, им с Фиби пора.
Прости, Барни, в другой раз, проговорил он и поднялся, не обращая внимания на безмолвное возмущение Фиби.
Бойл смерил его странным взглядом, и во второй раз за вечер Квирк приготовился к драке. Как бы ее избежать, ведь Барни, хоть и коротышка, а драться умеет, но взгляд Бойла скользнул к Фиби.