Трайн проводит по пергаменту кончиками пальцев, нюхает его и рассматривает значки:
Полагаю, манускрипту тысяча плюс-минус сто лет.
Он сворачивает документ и кладет его в коробку. Мы несем ларец по винтовой лестнице в подвал, где самые ценные из старых манускриптов хранятся в надежно защищенных сейфах при неизменной температуре и влажности. За толстой тяжелой стальной дверью хранится письменная история Скандинавии, разложенная рядами по метровым стеллажам, тщательно упакованная в бумагу, в плоских коробках.
Мы ставим ларец с пергаментными манускриптами из Тингведлира в надежный сейф подвала Института Аурни Магнуссона.
Когда позже я возвращаюсь на такси в гостиницу, мне звонит начальник полиции Боргарнеса.
Ими только что зафиксировано проникновение в снимаемую мной квартиру при Центре Снорри. Вероятнее всего, взлом был совершен уже вчера, сразу после того, как я уехал в Рейкьявик. Начальник полиции откашливается и говорит:
Я пообщался с полицейскими в Рейкьявике. Принимая во внимание все обстоятельства, они решили прислать сегодня вечером к вашей гостинице патрульную машину. На случай непредвиденных осложнений.
Такси останавливается около гостиницы. Я расплачиваюсь с шофером. И думаю: ««На случай непредвиденных осложнений» звучит угрожающе».
РУНИЧЕСКИЙ КОД
С улыбкой на лице я открываю дверь и вхожу в номер 206.
Их двое.
Арабы.
Один из них огромный, мускулистый детина весом минимум килограммов сто. Глаза как две черные дыры. Я узнаю его. Это тот гигант, который был на фото, присланном мне преподобным Магнусом. Он сбрил волосы на голове, но сохранил торчащую бородку и два кустика бровей. На щеках и подбородке черные пятна однодневной щетины.
Второй невысокий, плотного сложения, похож на сжатую пружину. Лицо измученное, как будто он всю жизнь ходит в обуви, которая ему мала.
Оба одеты в хорошо выглаженные темно-серые костюмы.
И оба у меня в номере.
Коротышка ждет у дверей. Гигант сидит на стуле у окна.
Мертвая тишина. Стрела страха пригвоздила меня к стене у открытой двери. Есть несколько причин, почему я не поворачиваюсь, не бросаюсь в коридор и затем вниз по лестнице. Одна из них та, что у меня трясутся коленки так, что колышется все тело. Другая пистолет, который коротышка направляет на меня.
Даже на полутораметровом расстоянии я, благодаря толстенным, как бутылочное дно, стеклам и интересу с детских лет к стрелковому оружию, узнаю «глок».
Please, жалобно произношу я.
Коротышка захлопывает дверь.
Я ощущаю слабый аромат лосьона для бритья и сигары.
Добрый вечер, господин Белтэ, говорит коротышка по-английски. Его голос сух, как ветер в пустыне.
Мое сердце бьется так жестко и быстро, что только свист раздается в ушах. Я задыхаюсь.
Знаком он посылает меня к гиганту на стуле. Я покорно делаю несколько нетвердых шагов.
Что вы хотите? Жалкая и обреченная на провал попытка взять ситуацию под контроль. Голос у меня дрожит, и кажется, что я рыдаю.
Гигант
проводит рукой по моему лицу. Кожа у него такая шершавая, словно он не раз сиживал на ветру в пустыне во время песчаных бурь.
Где они?
What? Я делаю еще одну попытку, только чтобы оттянуть неизбежное. Во рту так сухо, что язык прилип к гортани.
Коротышка машет пистолетом и повышает голос:
Where are the scrolls?
Scrolls. Свитки.
На долю секунды у меня мелькает мысль, не притвориться ли, что я не понимаю, о чем речь. Но только на долю секунды. Сознание того, что они могут сделать со мной, превращает меня в трепещущий листок осины, в сгусток ужаса.
У меня их нет!
Голос мой дрожит. Руки дрожат. Колени дрожат.
Человек на стуле поднимается. Он еще больше, чем я представлял себе. Гора мускулов. Он машет мне. Когда я оказываюсь достаточно близко, он берет меня за рубашку и прижимает к себе. Я чувствую его дыхание. Наверное, за обедом он ел непрожаренное мясо с кровью. Я вижу поры его кожи и бездонные колодцы глаз. Он хватает мою левую руку. И отгибает назад мизинец.
Где свитки? спрашивает еще раз человек с пистолетом.
За окном устремляется к небу церковь Хатльгримма во всем своем неземном великолепии. Внизу, на улице, пешеходы сопротивляются сильному ветру.
Он нажимает на палец сильнее. Боль невыносимая.
Где?
Я издаю стон. Громкий и пронзительный. Без всякого выражения гора мускулов смотрит мне прямо в глаза. И еще дальше отгибает палец.
В этот момент я готов признать почти все. Что знаю, где находятся свитки. Что я глава группы сатанистов, которая приносит в жертву маленьких детей. Что являюсь подручным Аль-Каиды. Что я двойной агент ЦРУ, ФСБ, МИ-5 и МОССАДа. Но мне так больно, что я не способен ни думать, ни говорить.
Where are the scrolls?
Вероятно, я сумасшедший. Во всяком случае, я слышу, как ломается мой мизинец. С резким кратким звуком, как если бы я наступил на сухую ветку в лесу. Я кричу. Язык пламени перелетает из руки в голову.
Он отпускает мою руку. Я подхватываю ее здоровой рукой и рыдаю. Кисть горит.
Я сожалею, что так получилось с этим священником, говорит человек с пистолетом. Но мы не будем медлить Он смотрит на меня, чтобы убедиться, слушаю ли я его. Тебя мы изуродуем или убьем. Мы должны завладеть свитками!