Не разберёшь, кто на ком стоял в Грушевом переулке.
Лео с интересом схватил пакет с контейнерами, отправился в кухню. Лукьян шагнул в сторону комнаты, куда пригласила Мэри.
Хотя а зачем? В Монополию играть?
Зашёл, огляделся. Мебель не слишком старая, но порядком убитая, будто здесь лет десять проживал цыганский табор в компании с медведями. Видны попытки реанимации помещения, приведения в порядок, где-то подклеены обои, запаян порванный линолеум, до блеска помыты окна, наглажены шторы, но в целом впечатление удручающее.
Сама Мэри в платье из шёлка, с дорогими украшениями, ухоженная, яркая, со взглядом человека, не знающего поражений и бед, в окружающей обстановке была похожа на Жар-птицу, попавшую в курятник.
Увидел? приподняв брови спросила Мэри. Значит так, Лукьян, давай начистоту. У меня трудный развод, сын. В отношениях, любых отношениях, не нуждаюсь, подчеркнула, что не только всерьёз и надолго, но и добротный перепихон не интересует.
А ведь это могла быть знатная пирушка
Мам, баба Женя завтра ждёт тебя помидоры подвязывать! донёсся голос Лео из кухни.
Лицо Мэри так перекосилось, что Лукьяну стало её жалко. Видимо, в огородных радостях она нуждалась ещё меньше, чем в упругом, толстом члене.
Может, предложить бартер? Так-то он огородник от бога, один раз так виртуозно расправился с усами клубники, что с тех пор мать запрещала ему дышать в сторону драгоценных грядок всех пяти.
Дядя Лукьян, дадите нам с Сашей на квадрике покататься? появился в проёме двери Лео.
Лицом сильно похож на маму, но мужское уже начало брать верх. Мягкость, округлость, симпатичность уходила, уступая место угловатости.
Глаза же одни большие, оленьи, цвета перезревшей вишни, почти чёрные.
Он сломан. Привод. Починю, приходите, Лукьян нарочно проигнорировал распахнутые в возмущении глаза и рот Мэри.
Молчи, женщина, мужики серьёзные темы обсуждают. Сцепление и карданные валы это вам не шутки.
Сами чините?
Естественно, важно кивнул Лукьян. Если интересно, заскакивайте с Сашей.
Придём! совсем по-детски подпрыгнул Лео, от чего дрогнули полы, качнулась криво прикрученная люстра.
Парень у Мэри не худенький. Ширококостный, пожалуй, с лишним весом, небольшим брюшком, пухлыми руками, рыхловатый, видно со спортом не на дружеской ноге. Ничего, Лукьян в детстве толще был. Взросление и зал все жиры смыли.
Только у меня условие, Лукьян покосился на Мэри. Видел, у бабушки твоей куры есть. Покажешь
нам с Витюхой?
С кем?
Сын у меня, Витюха, полтора года, в кур твоей бабушки влюблённый ходит. Мы в Норильске живём, не ходят у нас по улицам куры козу видели в контактном зоопарке, енота, пони, а кур никто не догадался завести, развёл руками Лукьян.
Вот такая оказия, друг мой Лео, не видел Витюха ни куриц, ни петухов.
А, покажу, конечно! тут же вызвался парнишка. У бабушки ещё фазаны есть, Витюхе понравится! Когда придёте?
Завтра и придём, довольно кивнул Лукьян.
Мэри, отказала ты на беду, Мэри
Мэри, трудно ангелом быть, когда не дают, Мэри
____________________
*Усэйн Сент-Лео Болт ямайский легкоатлет, специализировался в беге на короткие дистанции, восьмикратный олимпийский чемпион и 11-кратный чемпион мира.
Глава 4. Лукьян
Не спалось.
Сначала гонял лысого, думал снимет напряжение, и сразу отпустит, потом мысли. Не выходила из головы Мэри, Маша Заводовская, или какая у неё сейчас фамилия?
Крутилось в памяти то ли Саркисян, то ли Погосян
Вдруг вспомнилось, как приклеилась к ней кличка Мэри, да так прочно, что впоследствии многие думали, что востроглазую, шуструю девчонку так и зовут Мэри Заводовская. Родители с причудами.
Каждый год на общешкольной линейке выступали ученики. У кого какие таланты были, те и демонстрировали. Маша традиционно танцевала в паре с партнёром, очередным прилизанным мальчишкой, который неминуемо вызывал смех у пацанов от первых до одиннадцатых классов.
Будучи классе в пятом или шестом, точно Лукьян вспомнить не мог, Маша в очередной раз выводила закрученные «па» на площадке с флагштоком перед крыльцом школы, волоча за собой партнёра белобрысого, тощего, с откляченной пятой точкой парнишку.
Школьники стояли сплочёнными рядами, крепились, понимая, что «Ча-Ча-Ча» лишь начало вселенской скуки. На широком крыльце, выполняющем функцию трибуны, готовились к речи завуч, директор школы и парочка депутатов.
Общую дремоту разбавляла только танцующая Маша, ритмично двигая руками, ногами, шелестя подолом, щедро усыпанным пайетками, ярким пером на повязке через лоб, бусами и серебряными туфельками на каблучке источником зависти младших школьниц.
Но главное не это, главное улыбка и взгляды, которыми она одаривала «зал». Совсем мелкая по возрасту и внешне а она точно стояла последней в шеренге на уроках физкультуры, Маша выглядела небожительницей, сошедшей с экранов кинотеатров или рекламы.
Героиней «Великого Гэтсби», дивой двадцатых годов двадцатого века в мини-версии.
Такая маленькая, а уже звезда. Тогда, глядя на вертлявую, яркоглазую пятиклассницу, ни у кого, начиная от депутатов, заканчивая первоклашками, и сомнения не возникало, что девочку ждёт большое будущее. Она непременно станет звездой танцев или кино, неважно.