Я разрешала притрагиваться к ней?
Перед глазами все еще пылал поцелуй, которым она посмела коснуться моей дочери.
Просто
Опять это сраное «просто».
В каком месте у нее просто? У меня сердце билось так, словно каждым ударом пыталось проломить ребра. Адреналин бомбил так, что невозможно дышать.
Я разрешала разговаривать с ней?
В ушах до сих пор шелестело ее змеиное «моя девочка», «радость моя любимая». Никто не смеет так обращаться к моей дочери! Ни одна пучеглазая зараза!
Почему вы вообще разговариваете со мной в таком тоне? возмутилась она, не понимая, как близко мы к той границе, за которой я за себе не отвечаю.
Я мать этой девочки, и я в своем праве. А вот кто ты такая и почему позволяешь себе лапать моего ребенка это уже вопрос.
Ничего не было!
После этих слов мамочка, пытающаяся утихомирить двух пацанов, откровенно возмутилась:
Разве можно к чужому ребенку без спроса лезть?
Девка сначала покраснела, как вареный рак, потом вскочила на ноги и нервно дернула сумку со спинки плетеного стула. Та зацепилась пряжкой между прутьев и стул с грохотом упал.
В тот же миг у меня за спиной прогремело напряженное:
Что здесь происходит?
А вот и горе-папаша пожаловал
Здравствуй, Семен, предельно холодно сказала я, разворачиваясь к мужу.
Выглядел он странно на щеках пунцовые пятна, взгляд нервный, словно не к жене с ребенком подошел, а отправился на бой с бородатыми байкерами. В каждом движении столь явное напряжение, что не заметить его просто невозможно. Натянутый, как струна, тронь и сорвется.
Однако я была слишком взвинчена, чтобы заниматься анализом его поведения. Меня настолько крыло от увиденного, что невозможно продохнуть.
Маша? в голосе лишь удивление. Радости ноль. Наоборот, полоснуло непривычным ощущением, что меня здесь не ждали. Что я лишняя, почему ты здесь? У тебя же встреча.
Где ты бродишь? задала встречный вопрос, и почему с моим ребенком не пойми кто?
Если он сейчас скажет, что это высоко квалифицированный специалист по детскому воспитанию, то я за себя не ручаюсь.
Однако муж выдал совершенно другое.
Не с твоим, а с нашим. Это Анна Сергеевна, помощница Спиридонова. А отходил я по нужде. Или мне нужно было тащить дочь с собой в мужской туалет?
Вроде логичное замечание, но спокойнее не стало. Скорее наоборот.
Что-то я не припомню, что давала разрешение оставлять полуторогодовалого ребенка с чьими-либо помощницами.
«Моя девочка» шелестело где-то в груди, не позволяя сбавлять обороты.
Да, многие обожают сюсюкаться с детьми, все эти солнышки, зайчики, рыбки, пупсики и еще куча сладких эпитетов, наполненных лаской и умилением Сама грешу подобным и готова затискать каждого малыша на своем пути, но тут было что-то странное, что-то отталкивающее и неправильное. Что-то чему не находилось разумного объяснения, но против чего восставало все мое нутро. Интуиция вопила во весь голос, пытаясь меня о чем-то предупредить, и я не имела права от нее отмахиваться, ведь дело касалось моего ребенка.
Маш, хватит устраивать представление, гневно сверкая глазами, пророкотал возмущенный муж, люди смотрят.
Пусть смотрят. Мне все равно.
В этот момент Арина, уловив общее настроение,
скривила губы и жалобно захныкала.
Довольна? Ты ребенка испугала своими нападками!
Я метнула на него многообещающий взгляд и принялась утешать тихонько всхлипывающую дочку:
Тише, крошка. Тише. Сейчас поедем домой, искупаемся, порисуем. Я прочитаю твою любимую сказку
Знаете, что! все с теми же нотами истерики вклинилась Анна, помощница Спиридонова, разбирайтесь сами со своими проблемами, а мне пора.
И резко развернувшись на каблуках, бросилась прочь.
Готова поклясться, что первый момент Семен качнулся вперед, словно собирался рвануть следом за ней, но передумал. Сморщился, будто откусил кусок лимона и обернулся ко мне:
Ты что вообще творишь?
Что я творю? я взглядом провожала поспешно удаляющуюся Анну и не могла толком понять, что испытываю. Вроде должно быть облегчение от того, что неприятный мне персонаж уходит из поля зрения, но вместо этого все сильнее и сильнее сжимались тиски тревоги.
Что-то не так с этой помощницей. Что-то неправильно. И вместо того, чтобы выдохнуть и успокоиться, я крепче прижала к себе дочь, готовая защищать ее от кого угодно.
Да, Маш. Что. Ты. Творишь? чеканя каждое слово, повторил он, Обидела ни в чем не повинного человека, устроила скандал посреди белого дня. Как с цепи сорвалась.
Не сорвалась, милый, но была близка к этому. Так близка, что сейчас лучше не продолжать этот разговор:
Дома поговорим, с этими словами я покинула летнюю площадку.
Семен замешкал, расплачиваясь за заказ, и настиг меня только когда я усаживала Аринку в машину.
Ты можешь все-таки объяснить, что на тебя нашло? хмуро поинтересовался он, наблюдая за тем, как я пыталась пристегнуть ремень безопасности на детском кресле и ни черта не могла, потому что руки тряслись, как у пропойцы.
Наконец, Семен не выдержал, отодвинул меня в сторону и сам защелкнул замок.
Я же уперла руки в бока, запрокинула голову к безмятежному небу и глубоко вздохнула, пытаясь совладать с эмоциями.