Да так и застыла на пороге, а затем резко сдала назад и вжалась в стену, понимая, что из меня разом вышибли весь воздух.
И жгучие слезы.
Всего один кадр. Но четкую картинку будто гвоздями приколотило перед глазами.
И она ошпарила меня неожиданно сильно. Критически! С головы и до самых ног!
Но больше всего пострадало сердце, которое раненой пташкой билось теперь в груди, рыдая в голос. Скуля! И умирая от боли.
Потому что представлять это одно. А видеть собственными глазами это совсем другое.
Вот только ужаснее всего было даже не увиденное, а четкое осознание, что именно за чувство в одно мгновение перекрутило меня через мясорубку и выплюнуло кровавым суповым набором из переломанных костей.
Это была она безрассудная и жгучая ревность к тому, кого я считала своим заклятым врагом
Глава 27 Белая ворона
ЯнаКонечно, я могла бы в который раз за сегодня позорно поджать хвост и убежать в кусты. Пф-ф-ф, да любая пришибленная дебилка, умудрившаяся каким-то неведомым образом зависнуть на таком отбитом придурке, как Исхаков, поступила бы именно так.
И правильно бы сделала!
Но я не была серой массой. Да и бегать, поджав хвост мне тупо надоело. Не про меня такие убогие перформансы.
Уж лучше блистать, будучи белой вороной, нежели потерять лицо, слившись в сплошное грязное пятно серой массы.
Я Яна Золотова.
И, когда меня бьют по левой щеке, я не подставляю услужливо правую для очередной хлесткой оплеухи. Нет! Я хреначу в ответ. Сильно!
Потому что я не жалкая размазня и терпила.
Я королева!
И сама буду определять своих фаворитов, даже если они мне не нравятся. Даже если умираю внутри оттого, что приходится ставить не на того короля.
Пофиг! Пляшем!
Хотя, скорее всего то, что я отчебучила дальше, было не смелостью, а просто последствием шока, который я испытала, в полной гамме прочувствовав, что есть такое душераздирающая ревность. Каждая ее грань меня опутала своими тлетворными щупальцами.
И высушила до донышка.
Я стояла, прислушиваясь к стонам, охам и вздохам, доносившимся с террасы, и безмолвно рыдала, глотая обиду и боль. Сама себя ненавидела за эти чувства постылые, но ничего поделать с ними уже не могла.
Они сидели во мне занозами!
И единственное, что сейчас было в моих силах, это не ударить в грязь лицом окончательно, а поднять выше нос. Вытереть слезы с щек и набрать в истерзанные легкие побольше воздуха, перед тем как шагнуть на раскаленные угли.
И пройти по ним не скуля, а походкой самой царицы египетской!
И я сделала это.
Отерла влагу с глаз, мысленно прописала себе волшебного пенделя, беззвучно отступила на несколько шагов назад, а затем принялась горделивой поступью идти к своей цели. Грудь вперед, волосы назад и все такое. Где-то на шее даже болтался метафизический барабан, в который я мысленно отбивала бравурный марш.
Ха-ха!
Сюрприз, мать вашу!
И вошла на террасу так, как могла сделать это только я с помпой и походкой от бедра. Со смехом, который внутренне душил меня до черных мушек перед глазами. С ехидной улыбкой, которая меня же и жгла ядом. И с глупым сердцем, которое обиженно и надсадно стучало для парня, который был с другой.
Надо же, а я-то думала ужасы только во сне показывают, а тут и наяву страшно за водичкой выйти, скривилась я, но на последнем слове едва ли не дрогнула, задохнувшись от мучительной судороги, что колючей проволокой скрутила меня с головы до ног.
Ад где-то был здесь
Внутри меня. И повсюду.
Потому что я видела все. Каждая деталь в сумеречной темноте, подсвеченной лишь светом луны и бликами уличных фонарей, врезалась мне в душу ржавыми кровоточащими ранами. Тимофей сидел на диване, широко расставив свои длинные, мощные ноги. Без футболки, красуясь четко вылепленными мускулами рук и пресса.
А сверху него извивалась девчонка в одном лишь бюстгальтере, чашки которого еще секунду назад были сдернуты вниз, оголяя пышную грудь. Под короткой юбкой едва ли вразумительные стринги были сдвинуты на задницу, на которой вольготно хозяйничала ладонь Исхакова.
Вторая шарила у девицы между ног.
Какая гадость, доложу я вам. Ну ладно, общественное место. Для лиц, не обременённых интеллектом и толикой совести это, в принципе, не удивительно. Но я надеюсь, что вы хотя бы предохраняетесь. Хотя нет, помахала я перед своим лицом рукой, не отвечайте. Мне насрать.
Набрала до краев пластиковый стаканчик, а затем принялась хлебать ледяную воду, смотря в черные глаза своего врага пристально и максимально насмешливо. Пока девица на его коленях, чертыхаясь, пыталась безуспешно привести себя в божеский вид.
Ой, не утруждайся, милая, все и так уже поняли, что ты та еще шлюха, рассмеялась я, видя эти жалкие потуги, а затем смяла стаканчик и бросила его в мусорное ведро. После отдала Исхакову под козырек и двинула прочь.
Внутренне избитая и поломанная.
Визжащая от боли и ужаса.
И понимающая, что ничем не лучше, чем эта идиотка, которую я только что унизила ни за что. Она хотя бы напилась и сдуру наделала делов. А я? Я знатно накуролесила на совершенно трезвую голову, а затем еще и умудрилась влипнуть по самые помидоры.