Поправив одеяло я заметила длинные красные ногти она сказала:
Камиль погиб. Ребенок мне не нужен.
Я издаю какой-то звук. Вопросительный полустон. Говорить не могу от шока. Все же правильно делали, что суррогатными матерями брали уже рожавших женщин. Для меня молодой нерожавшей девчонки все происходящее стало глубочайшим шоком. Как роды покорежили меня морально, не описать словами.
Я отказываюсь от ребенка, продолжает она. Камиль заставил меня пойти на это. Теперь я свободна. И тебе, девочка, тоже повезло. Этот мерзавец и тиран больше к тебе не прикоснется.
М-м-м выдавливаю я, слезы сами текут по щекам. Между нами ничего не было.
Алина не слушает.
Наклоняется и каштановый локон выскальзывает из прически, качаясь надо мной.
Тебе заплатят за работу. Мой деверь придет, чтобы подписать бумаги. Ты должна отказаться от всех претензий. Тогда тебе заплатят. Очень хорошо заплатят.
Что с ней будет?..
С кем? С девочкой? мелодичный голос не дрогнул.
И я понимаю почему: девочка ей никто, она не просто ее не ждала, а заранее ненавидела. Потому что это Камиль решил, как все будет. Он все решал в их семье.
Что с ней?..
Девочка родилась недоношенной, сказали вряд ли выживет. Я напишу отказ.
Она написала, конечно же Она этого ребенка даже на УЗИ не видела. Не чувствовала, как она шевелилась. То, что это ребенок мужа ей безразлично, ведь он от другой женщины. И мужа ее больше нет.
Это до сих пор не укладывается в голове: известие о смерти, похороны. Нет его, всех наших договоренностей, остался только никому ненужный и всем неродной ребенок.
Она дочь Камиля, бормочу я. И я не откажусь.
Алина наклоняется ниже. Запах цветочных духов щекочет нос.
Что вам пришло в голову? Бороться за наследство для ребенка? Ну так знайте, если вы когда-нибудь попытаетесь сделать это, ребенка отберут в ту же минуту. Если она вообще выживет Вы были только суррогатной матерью и больше никем. Попытаетесь доказать родство, вас будут ждать неприятные сюрпризы, Эля. Сейчас войдет адвокат. Подписывайте отказ от претензий, и делайте, что хотите.
Она уходит, не оглядываясь. Алина рада, что раздавила меня за все унижения, которые претерпела от мужа. Теперь он мертв, и ей ничего не угрожает
Я плачу, когда входит адвокат: мужчина в дорогом костюме, с профессиональным лицом юриста. Подписываю все, что просят. Я не хочу больше пересекаться с этими людьми. И мне нужны деньги, не буду скрывать. К вечеру я остаюсь одна. Почему-то именно визит Алины вдыхает в меня жизнь я встаю, цепляясь за стену, выхожу в коридор.
Это не шикарная клиника. И мы больше никому не нужны. Сердце ноет от боли.
Нежина! вскрикивает медсестра. Что случилось?
Моя девочка бормочу я. Где она?
Они знают, что я всего лишь суррогатная мать и знают остальную часть истории. Медсестра хмурится, но отводит в палату.
Сейчас доктор подойдет, приговаривает она. Все расскажет. Девочка сейчас на аппаратах в реанимации Ты сцедись, если хочешь, отнесу молоко.
Врач приходит через час. Она неприветливая, хмуро объясняет, что с ребенком: глубокая недоношенность, даже если выживет, грозит инвалидность и целый спектр проблем со здоровьем.
Затем меня отводят к ребенку.
В реанимации она лежит в кувезе. Крохотное существо немного больше ладони. Тонкие ручки раскинуты в сторону. Аппаратура вокруг кажется громоздкой.
Что с ней будет, с этой крохой? Кому она останется? Кто вырастит ее, поможет встать на ноги? Ее отец в могиле, а мать У нее нет матери, кроме меня.
И понимаю, что не смогу Не смогу оставить ее. Внезапно начинает гудеть в ушах, и я падаю
в обморок.
Из больницы я возвращаюсь одна.
Девочка остается в реанимации на долгие месяцы, прежде чем мы воссоединимся. Когда я, все еще шокированная происходящим, еду оформлять ей документы, в голову внезапно приходит имя Соня. Так звали мою бабушку, а она пережила столько и выжила, что я даю его девочке в надежде, что она повторит ее судьбу. Пусть обретет надежного покровителя и ангела-хранителя.
Когда я впервые вношу ее на руках в мой дом, в моих слабых плечах нет сил. Я так слаба, что сажусь на кровать и сижу, глядя в окно, и ощущая себя такой одинокой и испуганной, что хочется съежится, как птенцу. Со своим птенцом на руках Камиль погиб, и я не знаю, что дальше. Я беззащитна перед огромным страшным миром.
Деньги мне перечислили.
Огромную сумму по моим меркам, которая позволила вздохнуть спокойно и остаться в декрете на три года, чтобы заботиться о дочери и больше ни о чем не думать.
Позже врач скажет, что я совершила невозможное. Вытащила ребенка оттуда, откуда выхода нет. Моя девочка избежала самых тяжелых патологий: она видела, слышала, у нее не было внутренних пороков, и она научилась ходить Пусть не сразу. И я пережила много тяжелых ночей, слез, боли и страданий. Спустя четыре года я полностью стала другой.
Деньги почти закончились.
И начался новый виток борьбы на этот раз за речь, которая почти не развивалась. Тяжело больной ребенок очень затратно. Я подрабатывала на удаленке бухгалтером, но этого критически не хватало. Учебу, о которой мечтала, пришлось бросить. Не знаю, одобрили бы мой поступок родители Мне кажется, они бы меня поддержали.