Планом «б» была попытка введения в их жизнь новых сексуальных практик. Гермиона медленно умирала от смущения, пока Джинни объясняла ей (на личном опыте!), что некоторые мужчины любят «плохих девочек» в постели. Потом мисс Грейнджер так же долго репетировала перед зеркалом, чтобы научиться говорить пошлости, не заливаясь краской. Она даже приобрела какую-то плетку, надеясь использовать её в тех самых целях, на которые намекала подруга, но в день, когда Гермиона решилась осуществить план «б», до упомянутого инструмента дело так и не дошло. Рон недоумевающе наблюдал её разнузданное поведение весь вечер. Сначала, когда он спокойно смотрел телевизор, Гермиона вдруг встала напротив него, выронила книгу из своих рук, неискренне ойкнула и нагнулась, демонстрируя тонкие и почти ничего не прикрывающие трусики. Рон вежливо попросил её отойти, потому что приближался финал матча, и последний гол он пропустить никак не мог. Но Гермиона не отступила и, когда Уизли пошел на кухню, ловко запрыгнула на стол, преграждая путь к ящикам с продуктами. Рон попросил передать ему малиновый джем и хлеб, совершенно не заострив внимание на кожаной протупее, обвившей тело девушки под распахнутой рубашкой. В конце концов, Гермиона не выдержала и, шлепнув его по заднице, приказала себя немедленно трахнуть, за что получила обиженный взгляд и хлесткую фразу: «Ты сегодня какая-то грубая, Герм, но не надо срываться! Я не виноват, что у тебя «эти» дни!». В ту секунду Гермионе захотелось огреть Рона приготовленной плеткой
далеко не в целях сексуального удовлетворения.
Четко составленного плана «в» не было, и поэтому ради общего спокойствия Гермиона отреклась от своих попыток зажечь прежний огонек. Но теперь, сидя напротив человека, бывшего когда-то любовью всей её жизни, и не наблюдая в нем уже ничего, что раньше привлекало, Грейнджер по-настоящему испугалась.
«Надо что-то делать!», лихорадочно возопило сознание. Нет, Гермиона Грейнджер просто не могла забросить пять лет отношений в мусорную корзину! Она относилась к тому типу людей, которые не тратили впустую ни минуты жизни что уж говорить о стольких годах?
«Удиви его, заставь испытать возбуждение в экстремальных условиях», пронесся в голове голос Джинни.
«Мужчины любят опасность».
Закусив губу, Гермиона судорожно посмотрела на свои бумаги, потом на руки, и обреченно закрыла глаза. Мысль о том, что «надо что-то делать», внезапно завладела её мыслями, а теперь стремительно превращалась в паранойю. Внезапно в голову пришла странная и опасная идея. Несмотря на то, что она попахивала безумием, шанс перенести фантазию в реальность был только один здесь и сейчас.
Гермиона замерла, затаив дыхание, и огляделась по сторонам. Так как за столом заседаний она занимала крайнее место, соседка у неё была одна, и в данную секунду она, повернув свою массивную голову в сторону докладчика, совсем не обращала внимания на происходящее справа от себя. На противоположной стороне с краю сидел только Малфой, но он что-то увлеченно чертил на чистом пергаменте. Никому не было дело до того, что происходило в конце стола.
Облизнув пересохшие губы и набрав в грудь немного больше воздуха, Гермиона осторожно высвободила правую ногу из туфли и слегка покрутила стопу, расслабляя уставшие мышцы. День, проведенный на каблуках, давал о себе знать ломотой в пальцах. На всякий случай еще раз оглянувшись по сторонам, она придвинула кресло ближе к столу и слегка съехала по спинке, вытягивая ногу. К тому времени, как носок её стопы прикоснулся к такни мужских брюк, ладошки вспотели, а дыхание сбилось. Она чувствовала себя, как порой выражалась Джинни, «грязной девчонкой», но это почему-то совсем не мешало сладкой взволнованности разрастаться в теле.
Рассмотреть выражение лица Рона помешал неприятный скрежещущий звук, заставивший притаившуюся Гермиону побледнеть от испуга. Рон повернул голову влево, со злорадством посмотрев на сломанное перо в руках Малофоя, а потом нашел взглядом испуганное лицо своей девушки и довольно улыбнулся ей. Замершее было сердце Гермионы затолкалось в груди с новой силой, и она, наконец вдохнув, расслабила ногу и повела ею вверх, к мужскому колену. Рон прикрыл глаза, откидываясь на спинку кресла, и девушка захотела запищать от восторга: «Получилось!». Немного осмелев, она начала водить ногой вверх-вниз, дразня и раззадоривая. Посмотрев в сторону Министра, Рон нетерпеливо зажмурился и схватился за перо. На столе перед Гермионой тихо зашелестела магия, и чистый клочок пергамента проявил пять слов:
«У тебя большая проблема, дорогая»
Гермиона взволнованно закусила губу и подарила Рону восхищенный взгляд. Она столько лет заставляла его освоить чары тайного послания! Каждый раз Уизли отмахивался, но, видимо, все-таки взялся за ум и наконец-то овладел ими. Чары были хороши тем, что сообщения появлялись перед глазами адресата, недоступные прочтению других. Чтобы ответить, достаточно было наложить на свое перо заклинание, а потом написать что-то на том ж месте, где появилось предыдущее послание. Ответ немедленно посылался тому, кто написал первое сообщение, где бы он ни находился, и это было очень удобно.