Наступил перерыв, распахнулись двери. Кто-то тронул меня за рукав. Я обернулся и увидел прищуренные глаза, крепкие скулы и ежик коротких волос.
Узнаешь?
Пашка, ты? Здравствуй, Павел, здравствуй!
Как было не узнать старого друга, героя моих очерков! Я увидел его впервые много лет назад на Волго-Донском канале. Парнишка с маленьким чемоданом растерянно метался в разные стороны, давая дорогу бульдозерам и машинам. Вместе мы пошли искать какую-нибудь контору и потом виделись чуть ли не каждый день. Я написал очерк про своего земляка-москвича, который удрал после школы на большую стройку и впервые в жизни набил мозоли на руках обычной штыковой лопатой, как он колебался, не взять ли тихонько чемодан и не уехать ли назад в столицу, и как в конце концов стал водителем самосвала.
А лет через пять я столкнулся с Пашкой в Куйбышеве и узнал, что он успел уже побывать в Каховке и Усть-Каменогорске. По-прежнему в его легком чемоданчике лежали рубашки, мыло да полотенце, но он возмужал и стал настоящим строителем-кочевником.
Эти люди строили города и заводы, электрические станции и каналы. Они всегда говорили о своей стройке с таким жаром и с такой заботой, словно не было лучше ее на всей земле. А сами я хорошо знал это тайно мечтали о дальних путях. И, когда вставал на пустом месте новый город, когда, казалось бы, только и пожить им теперь в теплом уютном доме, они говорили неожиданно и твердо, каждый одни и те же слова: «Ну, я поехал».
Брали свой чемоданчик и начинали все сначала.
Так и Павел. В последнюю нашу встречу он уверял меня, что самое интересное собирать шлюзы для волжских пароходов. А теперь рассказывал о новых кранах, которые со стометрового моста будут опускать на дно Ангары бетон будут строить плотину.
Ты же говорил, что не уедешь из Куйбышева, напомнил я, потому что там самая большая в мире ГЭС.
Пашка хитро подмигнул:
Но теперь-то крупнейшая в мире ГЭС здесь строится. А я буду работать на мосту и сидеть выше птиц. Заходи в гости, и ты увидишь, как это красиво.
Перерыв окончился, я простился с Пашкой. Все двери закрылись, в коридоре опять стало тихо. За дверью, куда он ушел, занимались студенты. Пашка переменил уже много городов и много специальностей, по везде он продолжал настойчиво учиться и вот уже заканчивал институт.
Теперь я иначе взглянул на поселок Постоянный, на его прочные резные дома-терема. Нет, не все люди поселились здесь навечно. Пройдет несколько лет, и такие, как мой друг Пашка, непременно удерут строить что-нибудь самое крупное в мире.
Нептун в автобусе
В автобусе Непейвода сел у окна, а Молекула рядом. Нет, не сухопутные пейзажи привлекали нашего капитана. Капитан хотел сосредоточиться, поразмыслить, как до встречи с дядей увидеть таинственное море в тайге, о котором он слышал мимоходом.
Эх, хорошо бы прокатиться по морю! Дядю уговорить можно он добрый. Но прежде всего, конечно, надо разыскать море.
Дорога шла низиной, и часто к самым обочинам подступала вода. Это разлились еще ранней весной все таежные ручейки и речки. Дорога превращалась в насыпь из песка и глины и, не прерываясь, вилась рыжей лентой среди голубой воды. Видно, люди изучили характер тайги и построили хорошую дорогу, чтоб не опаздывать на работу.
Нашему капитану казалось, что он едет на катере. Поворот налево «три румба влево», подъем «прибавить обороты», прямая дорога «полный вперед». Вообразив себя на капитанском мостике, Непейвода не замечал настойчивых тычков друга.
А Молекуле давно хотелось обратить внимание капитана на одного пассажира. Юноша в лыжном костюме что-то бережно доставал из своего рюкзака и раскладывал на коленях. Очки Молекулы так и тянулись к любопытному мешку.
Серебряная монета времен Ивана Грозного, вполголоса говорил юноша соседу и при этом почему-то краснел. В Сибирь ее занес Ермак Тимофеевич. Для науки это бесспорно! Вот кремневые наконечники, ножи, каменные рыболовные крючки. Так сказать, орудия древнего человека, найденные на дне моря. И это для науки бесспорно!
Угу. Ага. Угу, кратко отвечал сосед.
А вот любопытный экспонат.
И молодой человек вытащил из-под ног что-то напоминающее спиннинг в чехле. Молекула привстал: что произойдет сейчас в соседнем ряду? Он перестал тормошить капитана.
Из чехла появилась длинная черная стрела с треугольным наконечником, шишечкой и обрывками перьев на конце.
Стрела-певунья, объявил юноша.
И он произнес целую речь, немного научную, немного торжественную, из которой Молекула понял следующее: все, кто смотрят на стрелу-певунью, видят произведение охотничьего искусства прошлых веков. Выпущенная из лука стрела могла лететь почти три километра. При полете воздух попадал в специальные отверстия в шишечке, и стрела издавала отчаянным свист. Она могла сразить наповал сохатого или медведя. Основание стрелы сделано из кедра, наконечник железный, а перья приклеены особым клеем, сваренным из осетровых позвонков. Прошло несколько веков, но перья держатся намертво. К сожалению, рецепт клея еще неизвестен. Но для современных химиков разгадать какой-то клей пустяки.
Представьте, какой силой должен обладать охотник, чтобы натянуть лук с полутораметровой стрелой, сказал археолог и попросил соседа: Пожмите мне руку.