Дунья-Гюзель Майрам пошла по указанной дороге. Долго ли шла, недолго ли про то Богу одному ведомо, наконец пришла ко дворцу матери Арев-Манука. Постучалась в дверь и говорит:
За упокой души Арев-Манука, ради Арев-Манука, пустите меня в дом. Я бедная женщина.
Прислуга, как только услышала имя Арев-Манука, прибежала к царице:
Так и так, что прикажете?
Идите скажите ей, что мой Арев-Манук умер и солнце затмилось для меня. Нет у меня настроения сидеть с каждой прохожей.
Майрам так и передали.
Снова отправилась бедняжка в черную церковь, снова переставила свечи и кувшины, снова встал мертвец. Не будем тянуть; если об этом рассказывать подробно, то сорока дней и сорока ночей даже не хватит. Три раза приходила так Майрам ко дворцу, в третий раз мать Арев-Манука говорит:
Надоела мне эта бедная женщина. Во дворе у меня есть старый сарай три стены стоят, четвертой нет, и половины крыши не хватает, пусть идет туда, устраивается.
Майрам и этому рада. Пошла несчастная женщина в разрушенный сарай, забралась в угол и села. В тот вечер подошел срок ей разрешиться. Когда начались боли, прислужницы двора пожалели бедную роженицу, приняли младенца, златокудрого, луноликого, с жемчужными зубами. Потом выкрали из кладовых царицы немного муки, немного жира, немного меда, сварили для бедной роженицы хавиц и поставили перед ней, пока горячий.
В тот же час мертвый Арев-Манук встал с места, обернулся птицей, прилетел на крышу сарая, где лежала Дунья-Гюзель. Сунул голову в щель и спрашивает:
Майрам, сестрица, как ты здесь?
А Майрам тихо отвечает:
Подо мной сено, надо мной сено, а еда суп-малез .
Птица же снова говорит:
А если бы узнала мать Арев-Манука, ты бы лежала в атласе и ела сласти, а сын твой лежал бы в золотой люльке.
Сказал и улетел.
На следующий день, когда птица снова прилетела и, как вчера, начала беседу с Майрам, прислужницы прибежали к царице и говорят:
Твой сын, Арев-Манук, второй день прилетает в образе птицы и разговаривает с той бедной женщиной.
На третий день, когда птица снова прилетела, мать осторожно подошла, прислушалась к разговору. А когда птица кончила говорить и уже хотела улететь, царица схватила ее за ногу.
Мама, взмолилась птица, отпусти! Семь лет остается еще до конца проклятия. И если ты не отпустишь меня сейчас, я останусь мертвым, никогда больше не оживу. Если хочешь, чтобы я вернулся раньше семи лет, найди воды из Божьих рук, накапай семь капель в рот, остальным побрызгай меня. Тогда талисманы разрушатся и я совсем освобожусь от колдовства, вернусь домой.
Услышав это, мать отпустила птицу, и та улетела.
Как сказал Арев-Манук, так она и сделала. Повела роженицу во дворец, положила на атласную постель, укрыла атласным одеялом, накормила ее сладостями. А златокудрого младенца с жемчужными зубами поместила в золотую люльку.
Когда пришел срок и роженица поднялась с постели, мать Арев-Манука сказала ей:
В ответ на мое добро я хочу, чтобы ты прошлась по миру, нашла воды из Божьих рук, чтобы напоить ею Арев-Манука, окропить его. Тогда талисманы разрушатся и он оживет.
Вышла Майрам из дворца, но куда идти, каким способом найти воды из рук божьих, сама не знает.
Много ли шла, мало ли не знаю, про то Бог один ведает, вдали заметила церковь. Пошла прямо к ней, вошла, опустилась на колени перед Богом, помолилась, попросила из его рук воды. Бог сказал:
Много грехов совершил Арев-Манук против меня. Он стрелял в созданные мною звезды и сбивал их, убивал невинных моих птиц. За это я его наказал. Не дам я воды из моих рук, чтобы вы оживили его.
Потеряв надежду на Бога, Майрам стала перед образом Богоматери. Молится, плачет горькими слезами, умоляет дать воды из рук Божьих. От усердия Майрам устала, так на коленях и заснула перед иконой. Приснилась ей Богоматерь. «Вот тебе, говорит, желанная вода, сын Иисус дал мне».
Проснулась Майрам, и что, вы думаете, видит?
Стоит перед ней золотой сосуд, а в нем вода. Взяла его и, радостная, принесла матери Арев-Манука.
А мать, как Арев-Манук говорил, так и сделала: семь капель накапала сыну в рот, остальной водой обрызгала его. Тотчас же талисманы разрушились, Арев-Манук ожил, и все радостные возвратились домой.
Когда пришли домой, Арев-Манук обратился к Дунья-Гюзель Майрам:
Ты мне сделала такое добро, и я хочу ответить тем же.
И велит на перекрестке семи дорог построить мраморный родник, на его кран на золотой цепочке повесить золотую чашу, а в той чаше нарисовать портрет Дунья-Гюзель Майрам. У родника поставили охранника и приказали ему: «Кто придет, выпьет воды из этой чаши и упадет без памяти, того скорее приведи во дворец».
Много времени минуло с тех пор, сотни, тысячи людей приходят к этому роднику, пьют воду из золотой чаши и идут по своим делам. Никто не падает без памяти.
А однажды пришел странник, в лохмотьях, в изношенных железных чарохах, в руке держит железный посох, стершийся так, что от него лишь вершок остался. Подошел к роднику. «Ох!» говорит и усталый опустился на мраморную плиту. А когда поднес золотую чашу к губам, рухнул без памяти на землю.