Таблица 1
Квалификация командиров рот и батальонов полков 1-й гвардейской пехотной дивизии в 19141917 гг. по оценке генерал-майора Д.В. Альтфатера (1929 г.)60
Возвращаясь к «Измайловскому Досугу», отметим, что, по мнению штатских современников, он «сплотил и сдружил полковую семью»61. А она у измайловцев была, по оценке офицера лейб-гвардии Финляндского полка Д.И. Ходнева, «особо-дружная»62.
Еще и к 1914 г. офицеры-измайловцы верили преданию о происхождении рисунка шитья на воротниках и рукавных клапанах их мундиров напоминавшему заплетенные женские косы. Согласно этому преданию, выбор рисунка шитья был предоставлен основательнице полка, императрице Анне Иоанновне, в момент, когда камер-фрау заплетала ей косу, и Анна приказала делать шитье по образцу косы63. Однако в 30-е гг. генерал-лейтенант Б.В. Геруа доказал, что этого не было как потому, что шитье появилось на измайловских офицерских мундирах лишь при Павле I, в 1797 г., так и потому, что рисунок его был скопирован у прусского 3-го гвардейского гренадерского полка64.
Трудно сказать, сохранили ли измайловцы к 1914-му бытовавший у них в 1890-х гг. обычай придавать присвоенным полку белым околышам фуражек и шинельным петлицам «легкий синеватый оттенок» для пущего отличия от чинов лейб-гвардии Павловского полка, у которых околыши и шинельные петлицы тоже были белого цвета, но у которых этот цвет «отдавал желтизной»65.
Зато наверняка сохранились бытовавшие в 1890-х особо дружеские отношения измайловцев с лейб-гвардии Преображенским, лейб-гвардии Финляндским, лейб-гвардии Конно-Гренадерским и отчасти
с Кавалергардским полками а равно отсутствие дружбы («не вязалась»!) с однобригадниками лейб-гвардии Егерским полком (хотя формально лейб-егеря числились даже «кумовьями» измайловцев)66. В мирное время такие традиции быстро не менялись
Нижних чинов в Измайловский полк подбирали из брюнетов и темных шатенов, «покрасивее» по сравнению с брюнетами, определяемыми в лейб-гвардии Гренадерский полк; в 1-й батальон с бородкой67.
Измайловцы имели в гвардии (видимо, в солдатской среде) прозвище «хлебопеки». Причиной тому был все тот же белый цвет околышей фуражек вызывавший ассоциацию с колпаками пекарей68. А, по крайней мере, офицеры лейб-гвардии Семеновского полка в середине 1900-х гг. величали измайловцев «измаильтянами»69.
К 1914-му на холщовые верха санитарных двуколок (а в 1915-м и на мотоциклы) полка наносили вензель его основательницы императрицы Анны Иоанновны70.
Стоял полк в Петербурге, в казармах на получившем свое имя по полку Измайловском проспекте.
Лейб-гвардии Егерский полк, отмечал около 1910 г. уже упоминавшийся Г. фон Базедов, «выдается менее других полков» гвардии. Однако из второй части фразы («полки 2-й гвардейской дивизии играют в общественном смысле точно так же меньшую роль»)71 явствует, что немец имел в виду лишь репутацию части в столичном свете.
Свой особый дух существовал и у лейб-егерей (как называли чинов лейб-гвардии Егерского); он имел даже свое особое название «егерство» и был порождением присущей офицерам полка «скромной гордости»72. Гордости, которая выкристаллизовалась еще в первой половине XIX в., когда егерские полки служили легкой пехотой, и была той «скромной гордостью» неярко одетой, не отличающейся могучим телосложением, но подвижной, ловкой и боевой пехоты, что отражена в песне, написанной в 1841 г. офицером еще одного гвардейского егерского полка лейб-гвардии Финляндского, известным художником П.А. Федотовым:
Соответственно культивировавшимся в полку «естественной простоте» и скромности, лейб-гвардии Егерский был в гвардии одним из самых «недорогих».
Лейб-егеря считали себя «наследниками всех легких егерских полков русской армии, упраздненных в 1856 году», и потому «держались традиционного быстрого и бодрого [по сравнению с тяжелой пехотой. А.С.] шага» и на парадах проходили под марш ускоренного темпа». Мало того, «полку всегда хотелось быть пропущенным [на параде. А.С.] не шагом, а бегом»! (Это желание было удовлетворено лишь один или два раза в том числе на Военном поле в Красносельском лагере в 1911 г.)76.
По егерской же традиции ни в ротах, ни в полковом оркестре не было таких музыкальных инструментов, под которые легче идти в ногу сомкнутым строем (как ходила в атаку тяжелая пехота), ни большого (турецкого) барабана, ни других ударных инструментов, ни деревянных духовых (флейт) только медные. В ротах вместо барабанщика и флейтиста было по два горниста, а с 1912 г. по два традиционных для егерских полков валторниста77.
Традиции легкой пехоты сохранялись и в том, что солдат в полк подбирали легкого телосложения. По одним данным, цвет волос при этом во внимание не принимался;
по другим, лейб-егеря оказывались в итоге шатенами (и притом широколицыми)78. Офицеру же полка В.А. Каменскому накануне 1914-го лейб-егеря запомнились «высокими, красивыми, чернобровыми и, как писал Б.В. Геруа, с немного плутовской физиономией». Большинство их было жителями черноземных губерний, из зажиточных крестьян79.