В театрах семеновские офицеры могли сидеть не далее 5-го ряда партера43.
Если за уходившим из полка по прослужении трех и более лет офицером не сохраняли (из-за неблаговидного поведения) членство в полковом офицерском собрании, то его именной серебряный столовый прибор ему не возвращали, но стирали с вилок, ложек и стакана гравировку его имени, отчества и фамилии.
Нижние чины в Семеновский полк традиционно подбирались такие, чтобы напоминали по внешности Александра I являвшегося в бытность свою цесаревичем, в 17961801 гг., шефом семеновцев высокие блондины «с продолговатыми лицами» (круглолицых определяли в Кавалергардский полк), «по возможности с синими глазами»44. При этом в головные роты батальонов Его Величества, 5, 9 и 13-ю шли «высокие и видные», а в 5-й роте «по традиции солдаты носили подстриженные бородки»45.
В 19051914 гг. лучшими в Семеновском полку были 2, 4, 6, 13 и 16-я роты, а худшей «суворовская» 8-я (которой не везло на ротных командиров)46.
В гвардии у семеновцев было прозвище «кузнецы»47 (бытовавшее в основном в солдатской среде) происхождение которого выявить пока не удается. Ямбургский уланский полк при Николае I прозвали «кузнецами» за мрачноватый, словно у перемазанных копотью кузнецов, вид в конном строю (светло-синие шапки, лацканы и флюгера на пиках терялись на фоне темно-синих мундиров и вороных лошадей тем более что лацканы закрывались конскими шеями и головами)48. Но у семеновцев униформа была никак не мрачнее, чем у других полков гвардейской пехоты
Со времен Русско-турецкой войны 18771878 гг. Семеновский полк находился в дружеских отношениях с лейб-гвардии Гусарским Его Величества. Как можно понять из воспоминаний Ю.В. Макарова49, семеновцы даже считали лейб-гусар своими «кумовьями», т. е. породнившейся с ними частью. О прохладных отношениях с однобригадниками преображенцами уже говорилось.
Квартировали семеновцы у Витебского вокзала, на Загородном проспекте и Звенигородской улице.
Лейб-гвардии Измайловский полк с середины 1880-х выделялся «литературной, поэтической, музыкальной, художественной и театральной деятельностью офицерского состава»50 образовывавшего «единственное в своем роде» литературно-музыкально-театральное общество под названием «Измайловский Досуг», членами которого считались все офицеры полка51. («Измайловскими досугами» назывались и проводившиеся этим обществом дважды в месяц по пятницам (за исключением периода лагерных сборов) литературные и музыкальные вечера, художественные выставки и самодеятельные спектакли широко известные в Петербурге.) «В обществе смотрели на Измайловцев, как на людей, которых, кроме шагистики, интересуют и другие вопросы»52
При этом, по утверждению служившего в полку в 18901908 гг. С.И. Голощапова, служба измайловцами «велась изумительно образцово»; «Служба прежде всего! таков был полковой лозунг»53. Думается, верить этому можно: по свидетельству другого офицера полка, С.А. Нащокина, в 18931898 гг. измайловцы и при том отнюдь «не из-под палки» сумели перещеголять своим внешним видом уже тогда «обращавший на себя внимание» «образцовой выправкой и одеждой» лейб-гвардии Павловский полк54
Разносторонность интересов офицеров-измайловцев неизбежно расширявшая их кругозор заставляет со всей внимательностью отнестись и к утверждению С.И. Голощапова о том, что к концу 1900-х гг. офицеры полка отличались «независимостью, вырабатывающей смелость, инициативу»55. В самом деле, широкий кругозор (вырабатывающий
понимание того, что многообразие жизни нельзя свести к нескольким шаблонным представлениям) помогает командиру быстро переключаться в бою на поиск нового, соответствующего вновь сложившейся обстановке решения56.
Однако наблюдения над офицерским составом лейб-гвардии Измайловского полка, сделанные в Первую мировую войну, не позволяют безоговорочно принять тезис об особой его инициативности. По высказанной в 1929 г. оценке измайловца же, полковника А.Я. фон Бретцеля 1-го, в 19141915 гг. в полку было «несколько случаев блестящих операций, по инициативе командиров рот», но для 1914-го Бретцель припомнил лишь один такой случай (для 1915-го три). По той же оценке, выдающимися и хорошими в кампании 1914 г. в полку выказали себя только 2 из 4 командиров батальонов и лишь 6 из 16 командиров рот57. Для офицерского состава, особо склонного к проявлению инициативы, этого слишком мало (тем паче, что остальные 2 «батальонера» и 10 ротных оказались вообще неудовлетворительными58).
Не говорят в пользу особой инициативности офицеров-измайловцев и сведения (см. табл. 1) генерал-майора Д.В. Альтфатера почти всю войну командовавшего артиллерийскими батареями, дивизионом и бригадой, взаимодействовавшими с полками 1-й гвардейской пехотной дивизии. («Как артиллерийский академик, пояснял 10 августа 1929 г. Альтфатер считавшему его очень основательным офицером генерал-майору В.В. Чернавину, я люблю все переводить на цифры. [] Не смейтесь на мою арифметику, по-моему, она безусловно верна и беспристрастна, нарочно не привожу фамилий, конечно, и беру не первый период войны [19] 14 г[од], а по возможности всю войну»59.)